Айла и счастливый финал. Стефани Перкинс

как мама.

      – Бывало и лучше. – Он кивает на дверь в офис директрисы.

      – О… – И тут до меня доходит. – О! Извини. Я пришла к медсестре, поэтому… я предположила…

      – Все нормально.

      И, если судить по его тону, так и есть.

      Интересно, почему Джошуа вызвали к директрисе. Потому что он пропустил ее приветственную речь? Или потому что опаздывал на уроки? Жестоко наказывать его за это в первый же день. Все эти мысли стремительно проносятся в моей голове, а потом я осознаю, что мы молчим уже секунд двадцать, и это как-то уж совсем глупо.

      Скажи ему. Скажи ему. Просто скажи ему уже хоть что-нибудь!

      – Слушай, – решаюсь наконец я. – Мне очень стыдно за произошедшее в июне. Я выпила слишком много таблеток и мало что помню о той ночи, но уверена, ты заплатил за мою еду, поэтому хочу вернуть тебе деньги. И извини… За странное поведение. Спасибо, что проводил меня домой. И заплатил за мою еду.

      Джошуа явно ждет, когда я наконец-то замолчу.

      – Все нормально, – только и говорит он.

      И я снова чувствую себя полной дурой.

      Но Джош хмурится, будто тоже чувствует себя глупо. Затем проводит рукой по коротко стриженным волосам, умудряясь при этом их сильно растрепать.

      – В смысле… Не волнуйся. В этом нет ничего такого. И тебе не нужно возвращать мне деньги, речь идет всего о нескольких баксах, – пускается он в объяснения.

      Вот этот момент. Прямо сейчас. Тот момент, когда я должна прикоснуться к его руке и сказать, что я хочу ответить любезностью на любезность и пригласить его в кафе. Но я и слова не могу из себя выдавить.

      – Все нормально? – спрашивает Джош, и на лице его появляется какое-то странное выражение.

      И только через несколько секунд до меня доходит, что он уже в третий раз сказал «все нормально». Тут я понимаю: черт, да он же сам смущен! Его смущение придает мне уверенности.

      – Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я.

      – Ты же пришла к медсестре? – отвечает он.

      – О! Нет, я пришла проведать сестру. Она заболела.

      – Женевьеву? – Джошуа сбит с толку.

      Я потрясена. Он помнит Джен и помнит, что мы родственницы.

      Оказывается, он что-то знает о моей жизни. Я качаю головой:

      – Нет, младшую сестру, Хэтти. У нее сегодня первый день в школе.

      – Это все объясняет. – Он морщится.

      Так и вижу, как Джош мысленно ругает себя. Так здорово хоть на несколько минут поменяться ролями. По какой-то неведомой причине он нервничает из-за меня.

      – И… как твой зуб? – спрашивает он. – Все зажило?

      – Да, все уже хорошо. – Я улыбаюсь, чтобы приободрить его.

      – Хорошо… Рад это слышать.

      Я неотрывно смотрю на коврик у дивана, не в силах выдержать его взгляд. Блокнот! Он прямо здесь. Торчит из его рюкзака. Черная обложка, синяя наклейка. Я уверена, что это тот самый блокнот. И я просто обязана попросить его показать мне рисунок. Просто… открыть рот и попросить. Задать один-единственный вопрос. Один чертов вопрос!

      – Вы