Страна, которой нет. Влад Борисов

нескольких крысей, пялившихся на меня из темноты. По-видимому, им казалось забавным моё такое движение, и они радостно попискивали, хихикая надо мной.

      – Вот я вам сейчас! – с обидой выкрикнул я и замахнулся посохом.

      Крыси порскнули, растворившись в темноте, а меня обдало таким жаром, какой более подобает сауне, а не холодному туннелю катакомб.

      – Полегче, полегче, – завопил я, прекрасно понимая, что обращаюсь к самому себе.

      Оказалось всё так просто! Осталось только не сгореть от подобной самоотверженной самоотдачи.

      – Вот, что гнев праведный сотворить может, – произнёс я, приведя температуру в норму и успокаиваясь.

      На самом деле я так и не понял, что послужило толчком, прорвавшим плотину неуверенности в своих чувствах – эмоциональный всплеск или, в конце концов, подействовали предыдущие представления, или всё вместе. Решив не ломать голову над этой загадкой, я продолжил дальнейший путь в сразу ставших комфортными условиях.

      Завершился он неожиданным образом. Я попал на каток. Шероховатая поверхность пола туннеля сменилась ровной гладью уходящего вдаль льда. Поскользнувшись на первых шагах, я сделал взмах руками и нечаянно толкнулся посохом, когда пытался на него опереться. То ли от избытка чувств, то ли от испуга падения, но посох сработал так, как подобает моему энергетическому оружию, и я полетел со скоростью ракеты по абсолютно гладкой поверхности, моля бога, чтобы не встретить ничего на своём пути.

      Пролетев приличное расстояние и тормозя в стремительном полёте всеми мыслимыми и немыслимыми способами, я уже было решил, что отделялся лёгким испугом. Но, увы. Под ноги стали попадаться замёрзшие комочки, рассмотреть которые не хватало времени. Ноги стали подскакивать на них, норовя выскочить и из-под меня. Я делал «ласточку» и выписывал сложные пируэты, на которые не был способен никогда в жизни.

      А потом пошли сталагмиты. Разновеликие ледяные «зубы» хаотично выросли из-подо льда, значительно добавив экстрима в мои упражнения. Фигурное катание превратилось в слалом на льду, который, как и ожидалось, закончился в объятиях одного из столбиков, не успевшего убежать у меня с пути.

      Уклонившись от прямой встречи, я ухватился за него рукой и, описав несколько кругов, отлетел к другому ледяному сталагмиту, встречи с которым я уже избежать не смог, и замер, обнимая ледяную сосульку. Или она обнимала меня. Некоторое время мне было совершенно не до таких точных подробностей.

      Когда дыхание более-менее успокоилось и сердце перестало ухать в груди лесным филином, пугая мой богатый внутренний мир, я обратил свой взор на удерживаемый в крепких объятиях столбик.

      Посох светил позади него, сжатый в крепких объятиях позади сталагмита. Судя по ореолу, сверкающему в его лучах, внутри сосульки было тёмное образование, по своей бесформенности не совсем похожее на выросший из земли минерал.

      Заставив себя разжать объятия и стараясь не упасть, я посветил перед собой, вглядываясь