Дети Империи. Олег Измеров

ничего не надо, гарантийное от института получите, что вас хотят принять на работу, и пойдете с ним в паспортный стол на Ленина, возле Красного Профинтерна, знаете?

      – Ага. – Виктор подозревал, что паспортный стол на старом месте.

      – А сейчас пойдете вот с Иваном Николаевичем к проректору насчет письма, а то он уже сейчас на совещание в исполком должен ехать.

      …Проректора они поймали уже в коридоре. Тот оказался седоватым человеком небольшого роста, в зимнем расстегнутом пальто и с большим желтым кожаным портфелем с двумя замками. Доцент Тарасов быстро подскочил к нему с папкой, на которой сверху лежало заветное письмо, и авторучкой наготове.

      – Ну слушайте, ну не на бегу же такие вопросы решать. Вы хоть знаете, кого берете?

      – А вот он, пожалуйста, если какие-то вопросы…

      – Да какие вопросы, это вы его берете, вы и спрашивайте. Под вашу персональную ответственность.

      – Под мою ответственность. Вот тут подпись, пожалуйста.

      – Держите. Но теперь за исполнение сроков по четырнадцатому проекту…

      – Какой разговор? Теперь с опережением сроков!

      – Все. Ну вот, вспомнил, что Симягину забыл позвонить. Ладно, возвращаться – плохая примета…

      Проректор подошел к окну, поставил на него свой толстенный портфель и, расстегнув, вынул из него черную коробку с диском размером примерно с карманный справочник по физике Яворского, издания семидесятых. Затем он выдвинул из коробки антенну, длинную, как у приемника «Океан», и, покрутив диск, приложил к уху. Тут до Виктора внезапно дошло, что это мобильный телефон.

      Ну и денек, однако. Берия во главе государства и живой Гитлер в пятидесятых – это еще как-то можно объяснить. Но мобила??? Первую «трубу» Виктор увидел живьем только в девяностых, после развала СССР. Считались они каким-то символом технического превосходства Запада, перенесенным на русскую почву, и вскоре они стали доступны практически каждому, хотя в России их не делали. Да, мобильник в руках у проректора был потяжелее «Самсунга», что лежал у Виктора в кожаном чехле, и эсэмэсок и прочих наворотов у него наверняка не было, но тем не менее было главное – это телефон, и по нему можно звонить.

      – Ну все, идемте… Виктор Сергеевич!

      Слова Тарасова вывели Виктора из остолбенения.

      – Да вы, никак, от радости совсем дара речи лишились.

      – Ну честно говоря, не ожидал. Так все просто решилось…

      – А вы как думали? Советская власть не даст пропасть, было бы желание работать. Жилья у вас пока тоже нет? Тогда по гарантийке сейчас напишем записку в первое общежитие, поживете пока в студенческом. Ребята там спокойные, вы там тоже смотрите – с выпивкой, курением там никаких…

      «Это я уже понял», – подумал Виктор.

      В общежитии ему дали ключ от комнаты и показали кровать. В комнате было четыре аккуратные койки с металлическими спинками и тумбочками, два стола, чертежная доска и встроенный шкаф. «Как они не боятся сюда незнакомого человека вселять?» – удивился он, потом понял, что тырить тут особо нечего, по крайней мере для человека, работающего на кафедре. Либо