Водоворот. Ольга Леонардовна Денисова

пытался открыть глаза и никак не мог. Колин рассказ тонул в тяжелом мареве сна: серая с рыжиной собака ныряла за рыбой, бабушка стояла у плиты и жарила оладьи под грохот поезда…

      – …спился и умер, баба Каблукова плакала еще.

      Голубая вода бассейна темнела и поднималась, выплескивалась за борта, лилась тяжелым неумолимым потоком…

      – …каждый год цветы в воду бросал с моста.

      Весла терли ладони, а течение сносило лодку все ниже и ниже, и не хватало сил его превозмочь. Инна смотрела снисходительно и спрашивала, не хочет ли он узнать у нее, как правильно грести против течения.

      – …утонул весной, в ледоход… Недавно, полтора года не прошло. Или прошло?

      Черная вода сомкнулась над головой, чтобы никогда не разомкнуться, а холодная липкая рука за щиколотку тянула на дно…

      – Вот такая вот Санта-Барбара…

* * *

      Река знает и помнит все. Но никому не расскажет. Неумолимо вместе с водой течет время, уносит прозрачные отражения в серебристой чешуйчатой ряби. Тают в тумане голоса и отголоски, уплывают запахи весны, кончается юность – сменяется новой весной и новой юностью. Река течет в море, время течет в вечность… Но где-то в темных омутах оседает память отражений, голосов и запахов; и жарким летним днем, потревоженная быстрыми рыбками, к ночи поднимается из глубины призрачными видениями – отражениями, голосами и запахами. И кажется, что давно ушедшие зовут живых к себе, манят на черное дно – дно памяти.

      Отражается в воде покосившаяся банька, почерневшие бревна, просевшая в сторону берега стена, кривой косяк двери. Тронь отражение, пусти круги по воде – и поднимется из омута памяти новехонький сосновый сруб, темно-желтые стены, затеплится огонек в маленьком окошке, поплывет над водой девичий смех и заговорщицкий шепот. Испокон веков юницы заглядывают в будущее. А потом, спустя годы и годы, рады одним глазком глянуть из будущего обратно, посмотреть в отражение банного окошка с теплым огоньком, вдохнуть запах зрелого лета.

      Два зеркала – прошлое и будущее – стоят друг напротив друга, и в обе стороны убегают бесконечные дорожки отражений.

      Четыре девы гадают на обручальном кольце и верят в свое гадание.

      – Я ничего специально не раскачиваю! – шипит одна. Аля. Ей пятнадцать. У нее в руках нить с привязанным к ней колечком, колечко качается и звякает о стенки стакана с водой. Вода вернется в реку, ляжет на дно омута памятью, и будет иногда звенеть под берегом тихий колокольчик – золотом по стеклу.

      – Ты нарочно мне не раскачивала, а Зойке раскачиваешь! – Таня от досады сжимает кулаки. Ей четырнадцать. Через десять лет она выйдет замуж, потом родит двоих сыновей, станет доктором наук…

      – Можешь не верить! – фыркает Аля. – Это моя бабушка колдунья, а не твоя. Я всегда гадаю верно.

      Она выйдет замуж через шесть лет, а через восемь родит дочь.

      – Давайте лучше на воске. Колечко скучно. – Зоя недовольно кривит губы. Ей тоже пятнадцать, но ростом она ниже всех. Она никогда не