Атаман. Андрей Посняков

– то трелевочник на делянке заглох, с запчастями решить надо было, то лесовоз какие-то заезжие гаишники остановили, пришлось ехать, вопросы улаживать. Уладил. А вечером – позвонили, в баньку вот пригласили. В дальнюю баньку, попариться с авторитетными людьми.

      А заодно – и бабкино зелье испробовать, почему б и нет? Самое для того место и время. Бутылку «заряженную» Егор с собой прихватил… кстати, а где она? На заднее сиденье кидал… вроде…

      Егор обернулся и в ужасе округлил глаза:

      – Эй, Леха! Ты что это пить собрался, родимый?

      А Леха уже крышку на бутылочке бабкиной открутил да хлебнуть собрался… только вот принюхался, губы скривил:

      – Это чего это у тебя, Гоша, тут? Спирт, что ли, паленый?

      – Ацетон. Дай-ка сюда бутылку… На другое место переложу, чтоб ты случайно не выпил.

      Свернув на лесную дорожку, Вожников сбавил скорость, но, тем не менее, примерно минут через двадцать «уазик» уже подкатывал к небольшой, огороженной новым забором усадьбе, у распахнутых ворот которой стояли два снегохода и черный «Хантер».

      – Ты туда, в ворота, и заезжай, это самое, – показал рукой Леха. – Сейчас Иваныч выбежит, сторож.

      И в самом деле, из просторной бревенчатой избы с высоким, под затейливым навесом, крыльцом, навстречу машине выскочил седобородый старик в телогрейке и валенках. В руках старик держал ружье да и вообще вид имел строгий… Правда, увидев Леху, тут же опустил ствол и широко улыбнулся:

      – А, Лешенька! И Егор Ильич, вижу, с тобой. А мы вас еще раньше высматривали – а все нет да нет. Вы проходите сразу в баньку – там ждут.

      – Хорошо, – выходя из «уазика», бросил Егор. – Леха, пиво не забудь прихватить. И водку.

      – Да не надо ничего, парни, – осклабился старик Иваныч. – Там есть уже все.

      – Ну, тогда только свою водичку возьму. – Вожников полез обратно в машину. – А где у вас тут баня-то?

      – А вон, мил человек, у реки. Как раз на бережку и будет. Там и прорубь есть – после парилки-то самое оно то.

      Егор поспешно спрятал усмешку – вот уж действительно прорубь сейчас весьма кстати.

      – Гоша, ты че там застрял? – оглянулся уже прилично отошедший по нахоженной в снегу тропке Леха.

      Вожников махнул рукой:

      – Да иду, иду уже. Полотенца-то взял?

      – Обижаешь!

      – Да говорю, есть там все, – подал голос Иваныч. – Хорошая у нас банька, по-черному.

      Банька располагалась на крутом бережку, метрах в пяти от затянутой льдом и искрящимся на мартовском солнце снегом реки, тут же дымилась и прорубь, к которой вела синяя нахоженная тропинка – видать, в баньке-то частенько парились и в прорубь понырять любили.

      – Ну вот и славненько.

      Потерев руки, Вожников обернулся, глянул назад – усадьба была надежно скрыта деревьями, такое впечатление, что здесь вообще одна только та баня – и все.

      – А-а-а! Вот и гости. А мы заждались уже. – Скрипнув дверью, выглянул из бани распаренный голый мужик лет пятидесяти в войлочной – для парилки – шапке с серпом и молотом. Крепкий, жилистый, но уже с заметным брюшком,