Шаги за спиной. Сергей Герасимов

вспрыгнула на постель, предварительно процарапав одеяло. Гость стал рассказывать о своих неурядицах и о том, какие бывают стили одежды. Лицо расслабилось и сейчас он напоминал артиста больше чем обычно. Было без десяти девять, но, судя по голосу, он не собирался засыпать. В довершение всего он встал и попросил еще кофе.

      – Как, еще? – обмерла Люда.

      – Да, что-то спать хочется.

      – Сейчас, милый, только вымою посуду. Это одна минутка.

      Посиди пока здесь.

      Она начала мыть чашки. Оставалась пять минут, четыре, три.

      А Лерик может прийти и раньше. Когда-то он часто приходил заранее. Вот уже девять. Тишина.

      Люда на носочках вышла в зал. Гость спал в кресле, приоткрыв рот и откинув левую руку. В руке умирала недокуренная сигарета. Кошка Барсик привставала на задних лапках и нюхала чужой рукав. Что она там нашла?

      Люда вынула сигарету из нечутких рук и затушила. Потом поспешила в коридор и отключила звонок. Прислушалась. На лестнице слышались голоса и шаги.

      17

      Оставался почти час, и Валерий шел медленно, выбирая вмеру окольные пути. У бара стояла толпа, человек в семь, и наблюдала, как один пьяный бьет другого. Избиваемый был мал ростом, но прыток; после каждого удара он отступал на несколько шагов назад; таким образом толпа медленно вращалась, как маленькая галактика. Вот из того же бара вышли две девочки и стали вытирать грязные ладони о свои юбки, при этом юбки задирались и отвлекали толпу. Галактика завращалась неравномерно.

      Чуть дальше под деревьями были слышны голоса и Валерий сразу же представил себе их обладателей: две-три обязательные женщины с обязательно коричневыми лицами, в обязательно грязных платьях, один пузан с громким голосом, несколько истощенных в майках, с лицами скелетов и широкими челюстями; все сидят на длинном бревне, а пузан стоит с командирским выражением живота – вот-вот откроют очередную бутыль.

      Он прошел сквозь парк в одном направлении, встретив на дорожке несколько мрачных теней, продолжая думать о нераскрытых убийствах; пошел обратно. Мрачные тени сгустились и заняли всю ширину дорожки. Их было четверо и еще одна шелестела сзади.

      – Привет, – сказал голос, – вот мы и встретились.

      18

      – Привет, – сказал Валерий, – это ты, Штырь?

      Тень замешкалась с ответом.

      – Не ты?

      – Не я.

      – А Штырь где?

      – Почем я знаю.

      – Он должен был ждать меня здесь, – сказал Валерий, – если придет, то передашь ему, что он мне не понравился. Он знает, что это значит.

      Валерий отодвинул рукой самую широкую тень и прошел.

      – Эй, – от кого передать?

      – От меня, – ответил Валерий и тени отстали.

      Снова везет, снова удача. Штыря Валерий придумал, взлянув на металлический шест на полянке – шест был предназначен для политических карнавалов и потому его красили каждую весну.

      Штырь – просто первое слово, которое пришло в голову. Почему бы и не Штырь?

      Он уходил вдоль аллеи, а пятеро дебилов стояли в нерешительности. Сегодня они