Слепой. Антикварное золото. Андрей Воронин

Крестовский попал в скверную историю, то есть сел играть в карты с теми, с кем садиться не следовало ни в коем случае. Люди, которых он принял за стопроцентных лохов, оказались профессионалами. Каталой, насколько понял Крестовский, являлся только один из них, остальные были на подхвате на случай возможных недоразумений – таких, например, как предпринятая запоздало прозревшим Дмитрием попытка прервать игру.

      В тот момент, когда ему силой помешали встать из-за игрового стола, уже начавшего походить на поле битвы при Ватерлоо, проигрыш его был невелик и существовал пусть призрачный, но все-таки шанс отыграться. Ну, пусть не шанс, а всего лишь надежда – какая разница, если выбора все равно нет?!

      Игра продолжалась до тех пор, пока те, кто потрошил Крестовского, не поняли, что продолжать бессмысленно. Что толку выигрывать миллиард, который вам все равно никто не сможет отдать? С точки зрения простого здравого смысла даже те сто двадцать четыре тысячи, которые к концу игры задолжал своим мучителям Крестовский, были для него совершенно непосильной суммой.

      Срок ему поставили жесткий – три дня. «Вам что нужно – деньги или моя голова?» – нашел в себе силы вымученно пошутить Дмитрий, услышав про эти три дня. «Ни то, ни другое, – последовал ленивый ответ. – Бабки у нас есть, жмурик нам тем более ни к чему. А только, браток, долги платить надо. Не отдашь вовремя – поставим сперва на счетчик, а потом, как водится, и на перо».

      Конечно, чтобы отдать чудовищный проигрыш, Крестовский должен был продать все, что имел, – даже дешевенький перстень-печатку и липовые швейцарские часы, не говоря уже о квартире и машине, – и притом продать не за бесценок, а как можно дороже. Положение было отчаянное, но не безнадежное, и вот тут-то, осознав этот утешительный факт, он вдруг сообразил, откуда взялся такой несуразный срок – три дня. Ребятам просто нужна была его квартира, вот и весь секрет. Оттого-то они и поставили ему заведомо невыполнимые условия…

      Выбирать особенно не приходилось, однако хладнокровная продуманность этого неприкрытого грабежа средь бела дня взбесила Крестовского. Воинственный дух предка-авантюриста вдруг взыграл в изнеженном благами цивилизации потомке, и Дмитрий решил: черта с два! Будь что будет, а квартиру он этим кидалам не отдаст. Кому угодно, только не им.

      «Хорошо, – сказал он, стараясь сохранять спокойствие, – будь по-вашему. Три дня – значит, три дня. Говорите, куда привезти бабки».

      Растерянное выражение, одновременно появившееся на лицах кидал, стало для Дмитрия достойной наградой за проявленное мужество и пусть небольшим, но все-таки утешением: как ни крути, а ему удалось разгадать их план и поставить охотников за чужими квартирами в тупик.

      На самом-то деле утешение было слабое. Если не принимать во внимание фамильное упрямство, не становиться в позу и руководствоваться здравым смыслом, куда проще было бы прямо завтра с утра пойти к нотариусу и переоформить квартиру на одного из этих гавриков.