На краю света. Сергей Безбородов

я уезжал на зимовку, я сначала решил взять с собой столько белья, полотенец, носовых платков, носков, наволочек и простынь, чтобы мне без стирки хватило на целый год. Потом я увидел, что это получится огромный сундучище и что, пожалуй, не стоит тащить такой багаж на Землю Франца-Иосифа. «Буду там стирать, – решил я. – Стирал же я, когда учился на рабфаке, почему же не смогу стирать на зимовке?»

      Пока мы жили в Архангельске, пока плыли, пока разгружались на Земле Франца-Иосифа, прошел целый месяц.

      Вскоре же, как мы остались одни, я увидел, что чистого белья у меня почти уже нет. Одному затевать стирку мне не хотелось, и я предложил стирать со мной Васе Гуткину. У него тоже не было чистого белья, и он охотно согласился.

      Еще с вечера накануне того дня, когда мы решили стирать, в комнате у меня собрался военный совет. На совет пришли наши друзья: Боря Линев, Стучинский, Гриша Быстров, Желтобрюх. Каждому хотелось посоветовать нам самый простой, легкий и удобный способ стирки.

      Вася Гуткин, который считал себя специалистом по всяким хозяйственным делам, развалился на моей кровати и, бренча на мандолине, самодовольно говорил:

      – Мне, милок, указывать нечего. Я на стирке собаку съел. И со щелоком стирал, когда мыла не было, и с песком стирал – по-всякому. Знаю, знаю, не рассказывай.

      Ну а мне было полезно послушать советы опытных людей.

      Я ни со щелоком, ни с песком никогда не стирал. А если и приходилось мне стирать – то в настоящей прачечной, где все было под руками, где из одного крана текла горячая вода, а из другого – холодная. Да и стирал-то я всякую мелочь – носовые платки, носки. А сейчас мне предстояла настоящая, большая стирка.

      Никаких кранов с горячей водой здесь не было, и горячая и холодная вода лежала сугробами под окнами маленькой, тесной и темной бани. Баня, когда ее не топили, промерзала насквозь. На стенах ее сверкал иней, остатки воды замерзали в бочках и в корытах сплошной ледяшкой.

      – Ну ты-то, конечно, все знаешь, – сказал я Васе, – а я не знаю. Выкладывай, ребята, свои способы.

      Стучинский раскурил красивую свою трубку, пустил клуб дыма, полюбовался им, разбил дым ладонью и, как всегда, тихо и вежливо сказал:

      – Мне кажется, что вы уже с самого начала делаете, я бы сказал, ошибку. Простите меня. Вася говорил, что вы собираетесь топить баню каменным углем.

      Я подтвердил:

      – Верно. Углем. Так быстрее.

      – Это иллюзия, – продолжал Стучинский, попыхивая трубкой. – Это только кажущаяся быстрота. На самом же деле калорийность древесного огня больше, чем каменноугольного.

      – Откуда это известно? – заинтересовался Гриша Быстров, а Вася Гуткин громко захохотал.

      – Кройте, кройте! – сказал он и лихо заиграл на мандолине марш. – Калорийность!

      – Мне это известно из опыта, – все тем же вкрадчивым голосом продолжал Стучинский. – Я целый год топил печь дровами и знаю, как быстро она нагревается. Но дело не в этом. Моя мамаша сообщила мне следующий