Беглецы. Ульф Старк

к что я знал дорогу.

      Сначала на метро. Потом на красном автобусе, и как увидишь слева на пригорке церковь – сразу выходи.

      Ничего сложного.

      Папа не хотел приезжать сюда чаще. Потому что с дедушкой непросто. Никогда просто не было. Но теперь с ним совсем нет сладу.

      Вечно злится и кричит. Выплевывает таблетки, от которых должен был бы становиться тихим и добрым. И ругается на медсестер.

      – Заперли меня тут, словно зверя в клетке! – рычит он. – За кого вы меня принимаете? Что я вам – обезьяна?

      Его лицо пунцовеет, и он ругается так, что папа велит мне заткнуть уши. Папа считает, что не следует мне знать раньше времени всякие гадкие словечки.

      Но я думал иначе.

      Мне всегда нравилось, как дедушка сердится. Это было так здорово!

      Но папа уставал от его выходок и огорчался, видя, как его толстый отец слабеет и худеет день ото дня. Поэтому он старался наведываться пореже.

      – Ну почему он не может быть как все? – вздыхал папа.

      Дело было в четверг. Папа вышел из своего зубоврачебного кабинета, повесил белый халат на специальный крючок и пошел по комнатам заводить часы. Их у нас было девять штук.

      Он всегда заводил их по четвергам.

      Я поплелся за ним следом.

      – А давай заберем оттуда дедушку, – попросил я.

      – Нет, – отрезал папа и принялся заводить большие напольные часы в столовой.

      – Разве он не может жить в доме для престарелых тут неподалеку? Тогда бы мы могли навещать его каждый день.

      Дом для престарелых стоял у нас на пустыре. Так что по нашему кварталу вечно бродили всякие старички, забывшие, где они живут. Вот и дедушка мог бы стать одним из них. И приходил бы к нам обедать. А я бы виделся с ним сколько захочу.

      – Дедушка из другого района, ты же знаешь.

      – Но он мог бы жить с нами. Даже в моей комнате.

      – Нет, я сказал! – отрезал папа. – Дедушке трудно подниматься по лестнице. Сердце у него увеличилось и стало совсем слабое. Вдобавок он болен, обозлен, упрям и выжил из ума. Ты же помнишь, что случилось в прошлый раз.

      – Ему просто не повезло, – промямлил я.

      – Не повезло? – хмыкнул папа. – Ему только-только срастили перелом, а он взялся поднимать тяжеленный камень, вот кость снова и треснула. И это ты называешь невезением?

      – А мне все-таки нравится, что он не такой, как другие, – сказал я. – Мы поедем навещать его в субботу?

      – Там видно будет, – отмахнулся папа.

      Я уже знал: это значит – нет. Когда наступит суббота, он скажет, что у него, к сожалению, слишком много дел.

      Папа уселся в свое любимое кресло, надел наушники, уставился в потолок и врубил музыку на полную мощь, чтобы она заглушила другие мысли.

      – Я все равно поеду туда в субботу, – сказал я. – Я люблю его. И не хочу, чтобы он лежал там один-одинешенек.

      Папа кивнул.

      Он ничего не услышал.

      2

      Я соврал, что иду на футбольную тренировку.

      И попросил выдать мне карманные деньги за следующую неделю. Их должно было хватить на проезд. Потом я положил в сумку футбольные гетры, короткие синие трусы и шиповки, которые я себе выпросил.

      Надо было все предусмотреть.

      – Если хочешь взять с собой еду, посмотри в холодильнике, – сказала мама.

      Я сделал два бутерброда – с сыром и с селедкой.

      – Ты что, полюбил селедку? – удивилась мама.

      – Нет. Это чтобы восстановить солевой баланс, ведь на тренировке сильно потеешь.

      Жаль, что папа этого не слышал. Ему нравились научные аргументы. Но он с головой ушел в решение субботнего кроссворда.

      Когда мама вышла из кухни, я взял еще и попить.

      – Видишь, как удачно, что мы не поехали к дедушке, – сказал папа мне на прощанье. – Не придется пропускать тренировку.

      – Верно, – согласился я.

      Я предупредил, что задержусь: сказал, что договорился с одним из футболистов и он подтянет меня немного по математике. Она мне плохо давалась в школе.

      Папа оторвал взгляд от газеты.

      – Наконец-то ты занялся чем-то полезным, вместо вечных твоих глупостей, – улыбнулся он.

      – Угу, – кивнул я.

      И отправился в путь.

      Меня ждали очередные глупости.

      Сначала я сделал вид, что иду к футбольному полю, потому что мама стояла у окна и махала мне. Она всегда так поступала. Но, пройдя немножко, я свернул к метро. Купил билет и сел на подошедший поезд.

      Я смотрел на свое полупрозрачное отражение в окне поезда. Добрый призрак, отправляющийся на запретное задание.

      На станции Слюссен я пересел на красный автобус. Но сперва