Ворота из слоновой кости. Алексей Корепанов

он умудрился задремать, и ему снились какие-то бесформенные тени, и во сне он знал, что видит странных обитателей глубин времени; он сам был таким же обитателем, он не чувствовал собственного тела и скользил в струях времени неизвестно куда. Тени медленно приближались, окружали его, он слышал их невнятные голоса и еще какие-то звуки, похожие на шлепки.

      Он дернулся и очнулся, и резко поднял голову, ударившись макушкой о рабочую панель. Тихонько выругался и тут же прикусил язык. За тонкими стенками часовой мастерской, в просторном торговом зале, громко переговаривались и пересмеивались уборщицы, стучали ведра и сочно шлепали по полу мокрые тряпки.

      Через несколько минут швабра зашуршала совсем рядом с будкой, и Кононов напрягся и непроизвольно задержал дыхание, не сводя глаз с обмотанных вокруг дверной ручки шнурков. Шуршание переместилось в сторону, отдалилось, позволив ему немного расслабиться: как и предполагалось, уборщица не обратила внимания на отсутствие замка на двери часовой мастерской, а если даже и обратила, то не придала этому никакого значения – не ее это было дело…

      Кононову казалось, что ранние универмаговские пташки трудятся бесконечно долго, ему не терпелось действовать, побыстрее проскочить этот щекочущий нервы эпизод, но приходилось тихонько сидеть и ждать. Выдержать это «великое сидение» было тяжело, но никакой другой вариант здесь не подходил. Чтобы скоротать время, он начал размышлять о том, чем будет заниматься в этом мире; такие мысли приходили ему в голову уже не в первый раз, но пока ничего определенного не придумывалось. Да, можно было, как советовал дон Корлеоне, несколько лет колесить по всему Советскому Союзу – за границу его, разумеется, никто не пустит, – знакомиться с разными достопримечательностями, отдыхать у Черного моря, где ему еще не доводилось отдыхать. Такой туризм в совокупности с немалыми деньгами стал бы хорошей платой за услугу, оказанную им седьмому отделу – и будущему в целом, – и Сулимов говорил именно о такой плате.

      Конечно же, заманчиво побывать там, где никогда не бывал и до конца дней своих не побывал бы – например, в Грузии, на Дальнем Востоке, в Самарканде, Пятигорске, Кишиневе, на Байкале… Но не вечно же ночевать в поездах и гостиницах! Не проживешь всю жизнь перекати-полем, нужно пускать корни. Перспективы пока были неясные, но Кононов успокаивал себя тем, что эта проблема не требует немедленного решения и все в конце концов наладится. «Все у нас получится», – как говорили в каком-то предвыборном рекламном ролике.

      В восемь ноль три вконец измаявшийся Кононов поднялся на ноги и осторожно, пригибаясь к рабочей панели, заглянул сквозь стекло в торговый зал. Уборщицы уже покинули обработанную территорию, их сменили продавцы – молодые девчата и женщины постарше – в форменных синих халатах; они возились в своих секциях, и никто из них не смотрел в сторону часовой мастерской. Размотав шнурки, Кононов чуть приоткрыл дверь – руки слегка дрожали, он чувствовал себя Штирлицем, подобравшимся