Спасатель. Серые волки. Андрей Воронин

человеке.

      Андрей живо представил себе этого густо припорошенного перхотью и сигаретным пеплом умника – как он сидит в своем закутке перед компьютером, запивает кофе пивом, хрустит картофельными чипсами и, уставившись в потолок, ковыряет в ухе: чем бы это еще удивить народ? Об этом мы недавно писали, и об этом тоже – вчера, позавчера и на позапрошлой, кажется, неделе… Голубоватые блики монитора дрожат на толстых стеклах очков, рука с обкусанными (и хорошо, если чистыми) ногтями тянется к распотрошенной пачке сигарет и замирает на полпути: погодите-ка, был ведь такой персонаж… как бишь его – Французов? Сбежал от правосудия, поначалу, как многие до и после него, осел в Лондоне и оттуда пытался доказывать, что он не верблюд и что дело против него сфабриковано… Потом в него стреляли, потом он куда-то пропал – хорошо спрятался, а может, и вовсе помер. Помер или нет, а скандалить и судиться с блогерами он точно не станет – не в его положении, знаете ли, руками махать. Значит, про него можно сочинять что бог на душу положит – что он погиб при загадочных обстоятельствах, организовал секту с террористическим уклоном или, скажем, решил вернуться на родину, чтобы предстать перед правосудием и добиться снятия всех обвинений. Личность в прошлом известная, народ его еще не забыл, и при грамотном подходе эту белиберду можно гонять по кругу неделю, а может, и целых две…

      То, что этот гипотетический писака называл грамотным подходом, вызывало у Андрея Липского жалостливую, сочувственную улыбку: что возьмешь с убогого? Ход, спору нет, неожиданный, с выдумкой, с перспективой, но вот детали… Какая-то умершая деревенская тетушка – это что, мотив для человека, находящегося в федеральном розыске? Да как он, в конце-то концов, узнал, что она померла? Кто ему об этом сообщил – старуха соседка, которой одной на всем белом свете было известно, где он скрывается? Надела опорки, взяла клюку и похромала за полсотни верст в райцентр, на почту: набери-ка, мне, дочка, вот этот номерок… Не отвечает? Тогда телеграмму отбей – Рио-де-Жанейро, главпочтамт, до востребования… А он, стало быть, получил телеграмму, бросил все и помчался в аэропорт: как же, тетка у него померла, без него с похоронами некому управиться, да и наследство, опять же, растащат – избу-развалюху, облезлого кота и шелудивую козу. Не бывать этому!

      Андрей выключил компьютер и посмотрел в окно. Дождь уже кончился. Туча уползала на восток, устало ворча и погромыхивая, небо в той стороне было темное, серо-фиолетовое, но на западном крае небосвода уже прорезалось закатное солнце, и над мокрыми, блестящими, как лакированные, крышами зажглась хорошо заметная на фоне уходящей тучи, огромная, в полнеба, радуга.

      Андрей посмотрел на часы. Было без четверти шесть, день кончился. Как всегда, когда работа не клеилась, он чувствовал себя усталым, совершенно разбитым, вялым и взбудораженным одновременно. Звонить Лизе в таком состоянии было, мягко говоря, неразумно. Умнее всего сейчас было бы совершить