Касаясь губ твоих. Виктория Вольская

ее, вдыхать аромат ее тела. Мы постоянно смеялись, вспоминали школьные годы и совместные посиделки у Костика дома или во дворе. Оказывается, у нас много совместных воспоминаний.

      Проснулся я около четырех часов дня.

      На телефоне было пятнадцать пропущенных от друзей, три от Ирины и ни одного от нее. Так не пойдет. Набрал ей сам, и, услышав заспанный голос, улыбнулся сам себе. Она не звонила, потому, что тоже спала.

      – Извини, что разбудил.

      – А сколько сейчас?

      – Сорок пять минут четвертого.

      – Мы что, проспали весь день?

      – Ну да. Ты не одна? – я услышал мужской голос, и мне это не понравилось.

      Я напрягся и ждал объяснений.

      – Наверно, Дима к Катюше приехал.

      – Дима? А что Катя делает у тебя?

      – Не Катя, а я. Я у нее сплю. Утром приехала посплетничать и уснула.

      – Ясно. Тебя забрать?

      – Забери. И по возможности быстрее.

* * *

      – Забери. И по возможности быстрее, – я зашла на кухню, на которой целовались влюбленные друзья. Еще пару минут – и тут начнется кое-что неприличное, но безумно интересное и для здоровья полезное. Они даже не заметили меня. – Я вроде как мешаю, – шепотом произнесла я.

      Быстро обулась и громко хлопнула входной дверью, чтобы наверняка они услышали, что я ушла. Подожду Трофимова на улице.

      Артём приехал через двадцать минут, я одиноко сидела на детской площадке, на качелях. Он тихо подошел сзади и обнял за плечи.

      – Пугать обязательно? – я возмутилась, он очень неожиданно отвлек меня от моих печальных мыслей. Я опять думала о папе. За время моего ожидания, я три раза попыталась позвонить отцу, но не решилась нажать на зеленую кнопку.

      – Извини, что напугал. Хочешь, покачаю?

      – Хочу.

      Смешно. Два взрослых человека посреди бела дня на детских качелях. Спустя какое – то время на площадку начали приходить детишки с мамочками, и нам пришлось освободить качели пятилетнему сорванцу.

      – Пошли, я тебя на карусели отведу, – смеясь надо мной, произнес Артём.

      – А на колесе обозрения покатаешь?

      – Покатаю, – он обнял меня за плечи и повел к машине.

* * *

      Как только Ева сказала, что она у Кати и голос в трубке принадлежит Диме, у меня от задницы отлегло. Но при этом напряглось совсем другое – мозг. С какой такой стати я так реагирую? Ревностью я это называть категорически отказывался. Просто чувство собственности, наверно. В данный момент она моя, и ни с кем делить я ее не хочу. Пусть будет так.

      Припарковался около дома Катерины через десять минут, сразу заметил ее сидящую на качелях. Но подойти не торопился. Я любовался ею. Она болтала ножками из стороны в сторону и что – то бормотала себе под нос. Иногда поглядывала на телефон, но через пару секунд снова откладывала его в сторону. Ей бы сейчас две косички, и она точь – в – точь, как пятнадцать лет назад на этих же качелях. Смешная девочка Ева.

      Идея отвезти ее в парк аттракционов пришла сразу. Во –