И.о. поместного чародея. Мария Заболотская

подмена?.. Отвод глаз?..

      – Чушь!.. Да вы сами… портрет в зале… ежу понятно…

      Я слезла на пол и в крайней досаде сплюнула. Даже того, что я услышала, мне хватило, чтобы понять главное: приплыли. Значит, со мной не все так просто: какие-то фамильные тайны, секретные интересы, заговоры, прочая пакость, которая не даст мне прожить свою жизнь достойно, как бы я ни пыталась откреститься от этой заразы. Нет, ну что за невезение! И ладно бы я стремилась внедриться в гущу событий, так нет же! И никто меня теперь не спросит, мало того – даже не предупредит, что пришло мое время сыграть малоприятную роль в чьей-то игре. Ясно, что в покое меня не оставят, и даже словечко это «авантюра»… Как же моя бабушка его не любила… Нет! Даже слушать не буду больше! Знать не хочу!

      И я уселась на пол, зажав уши руками. Но теперь, как назло, магистр Каспар стал говорить громче, видимо в запале, и до меня все равно доносились обрывки фраз: «Особенно теперь, когда мятежи в Рире…», «…скорее всего, он не знает…», «В случае войны…», «…услать подальше, и только в крайнем случае…», «Нельзя, чтобы кто-то заподозрил…», «Девица сама не промах…».

      – Да подите вы к бесу! – прошипела я и заткнула уши пальцами.

      Не хотелось даже думать о том, что в случае войны меня выковыряют, как устрицу из раковины, оттуда, куда до этого услали подальше, и кто-то, не знающий обо мне до поры до времени, будет крайне заинтригован этим событием, а все остальные, включая меня, будут дружно ничего не подозревать. Вот же гнусность какая!

      Так, с заткнутыми ушами и закушенной от гнева губой, меня и обнаружил стражник, которого послали за подсудимой. Он с печалью посмотрел на меня, явно решив, что от пережитого я окончательно рехнулась, и отконвоировал меня в Малый Парадный зал.

      Там ничего особо не изменилось, разве что задние ряды более отчетливо храпели, а обломки помоста немного растащили по углам.

      Артиморус, чья борода от пережитого приобрела крайне пышные очертания и игривую своенравность направления, зычно известил:

      – Внимание всем присутствующим! Попрошу тишины!

      Особо храпящих растолкали, меня снова за шиворот подняли над лавкой. Я заскребла ногами пол, захрипела, но стражник был на редкость невозмутимым человеком.

      – В связи с новыми, только что открывшимися обстоятельствами этого дела приговор изменен! Каррен Глимминс приговаривается к службе у поместного мага в качестве исправительных работ – до истечения срока ее семилетнего контракта. Это все! Заседание окончено.

      Рука стражника разжалась, и я плюхнулась на лавку, лязгнув зубами. Теперь я куда лучше чувствовала магию и сразу же поняла, отчего на мгновение зачесалось запястье – клеймо Академии вернулось на свое место, и вряд ли мне удалось бы его свести еще раз, после того, как его наложил сам Артиморус.

      Присутствующие зашумели, причем в гомоне ясно слышалось как недоумение, так и облегчение от того, что эта тягомотина наконец пришла хоть к какому-то завершению.

      Я оглянулась и увидела, как гримаса недоумения на лице Стеллы ван Хагевен, сидевшей