Чудотворцы. Марк Рабинович

куски жирной баранины. Не успел я опорожнить миску, как из-за полога, ведущего в спальни показался Ариэль, худощавый, немного неуклюжий подросток того возраста, когда мальчик начинает становиться мужчиной. При виде меня у очага, его лицо повторило улыбку Диклы и я в очередной раз восхитился сходству матери и сына.

      – Мир тебе, дядя Натанэль! – радостно воскликнул он.

      Увидев Сефи в углу он так же радостно воскликнул:

      – Утро доброе, папа Сефи.

      Ариэль вырос в доме Сефи, видел его доброе изуродованное лицо с младенческого возраста и привык называть его отцом. Когда мальчик подрос, Сефи попросил называть себя по имени из уважения к настоящему отцу парня, но Ариэль наотрез отказался. Делать было нечего, и Сефи пришлось рассказать, кем был родной отец мальчика, лишь тогда тот согласился на компромисс. «Папа Сефи» пришлось по душе старому вояке, ну и так оно и повелось в его доме.

      – Я ждал тебя вчера вечером – укоризненно сказал мне Ариэль.

      – А я пришел сегодня – я улыбнулся – Не хочешь ли прогуляться по свежему снегу? В местах, где я родился, детишки зимой лепят снеговиков. Знаешь, что это такое?

      Парень удивился безмерно, ведь я никогда не рассказывал ему о своем прошлом, избегая его детского любопытства. У меня была причина – тогда пришлось бы рассказать о его отце, а мальчик был еще не готов. Сефи, хоть и поведал ему, чей он сын, но в подробности не вдавался.

      – Эти твои снеговики, они случаем не идолы? – озабоченно спросила Дикла.

      – Ну что ты, это просто игрушки, вроде тряпичных кукол твоих девочек.

      – Смотри у меня, а то знаю я вас, язычников – сказала она со смехом.

      – Впрочем – это уже было сказано мной Ариэлю – Ты уже не ребенок. Со вчерашнего дня ты мужчина. Так что давай просто пройдемся, подышим морозцем.

      – Тебе хорошо, у тебя теплые сапоги – возразила Дикла, показывая на мои «корбатины».

      Сефи молча вытащил из угла такие-же постолы и протянул их Ариэлю. Дикла только махнула на это рукой и отвернулась, всячески демонстрируя спиной свое несогласие. Ее сын, однако, схватил свою новую обувь с такой детской радостью, что я невольно подумал, не преждевременен ли мой визит. Но нет, вчера мальчик стал мужчиной, и не тебе, Натанэль, это оспаривать.

      Тут в комнату со смехом вбежали две девочки-погодки, сестры Ариэля и дочери Сефи.

      – Смотри, Ахува, наш большой братец теперь на нас смотрит свысока – пропищала одна.

      – Ну что ты, сестренка, он на нас вообще не смотрит – вторила ей другая.

      И они закружились вокруг брата, напевая неизвестную мне песню.

      – Разумеется, детки – степенно сказал Сефи, пряча усмешку – Теперь его место с воинами и учеными.

      Ариэль, примерявший новую обувь, лишь снисходительно улыбался, искоса посматривая на суету вокруг себя, и ко мне в седую голову закралась крамольная мысль о том, что он и сам не прочь побесится вместе