Не судьба. Роман о восьмидесятых. Кирилл Берендеев

послушать что-то приятное.

      – У тебя только романсы? – не выдержал он, любитель другого Лещенко, из певцов современной эстрады. Ольга кивнула, Михалыч, немного загрустив, молча отдал электрофон, зачем-то попросив, чтоб не потеряла.

      – А мне и не на вынос. Я тихонько посижу.

      Ушла к себе. Я не выдержал и минуты, постучался, вернее, поскребся в дверь. Просунул голову.

      – Заходи. Что-то больно хитрая техника, этот «Аккорд». Не заводится.

      Конечно, она просто не переключила обороты. Скорее всего, чтоб позвать к себе. Я перещелкнул ползунок на тридцать три с третью, протер закрутившуюся пластинку и приложил иглу звукоснимателя. Ольга тут же отвела его.

      – Потом послушаем, позже. Я с тобой поговорить хотела. А ты все прячешься куда-то, почему-то.

      – Я не…

      – Прячешься, я ж вижу. Не хотелось перед Михалычем, но ты…

      – Как будто ты только ради этого раскошелилась на этот антиквариат.

      – Я люблю романсы, но дай мне договорить.

      – Тогда говори, я включаю.

      – «Лишь только вечер затеплится синий…» – вмешался в наш разговор Вадим Козин.

      – Я тоже хотел с тобой поговорить. Но у меня есть более надежная пластинка, через которую ни один разговор услышать невозможно.

      – Принеси, – я вышел и почти немедленно вошел. Только в коридоре столкнулся с дворником. Увидев в моих руках ярко раскрашенную коробку с надписью «Герой асфальта», Михалыч несколько ошалело поглядел и на нее и на меня.

      – Что это?

      – Мне тоже захотелось послушать, вот жду очереди.

      – Группа «Ария». Что за группа? А, вспомнил. Это что, та самая, которая в списках была. Ну, пропагандирующая секс и насилие? Нет, скажи, еще год или два назад она в черных списках, вместе с «Металликами» и «Киссами», а нынче… дожили. Мишка меченый совсем ошалел. То ускорение, то госприемка, то сухой закон, то вот тебе…. Это твои кооператоры состряпали?

      – В магазине купил. За три пятьдесят, – и не дослушав вопли дворника, вошел в комнатку Ольги.

      – Точно сработает?

      – Он сейчас как раз воспоминаниями о пластинке занят, – я прислушался к причитаниям Михалыча о безумной синусоиде партийной линии, которую он, истинный сын революции, получивший партбилет двадцать лет назад, вынужден исполнять вслед за взбесившимся генсеком, которого никто не может или не хочет окоротить и привести в порядок.

      – Это ненадолго. Сам знаешь, тяпнет с горя, где же кружка – и будет прислушиваться. Включай свою пропаганду капитализма.

      – Там нормальные песни, – Козин замолчал, его место занял Кипелов, без лишних предисловий заоравший в микрофон:

      – «Не дотянем мы до полночи, нас накрыл зенитный шквал…».

      – Выключи немедля! Я себя не слышу. Действительно, вредительская группа. Как ты слова-то разбираешь? Или неважно?

      – Ну, не нравится, слушай обратно «Калитку».

      Мы