Досье Анатолия Люсина. Анатолий Люсин

оторого, обдолбанные метедрином 17-ти летние "винишко-тян" падали вниз с бетонных ступенек на покрытый каменной брусчаткой берег, разрезая себе руки осколками от разбитых бутылок; я вынес всю технику и мебель на помойку, у дома, перекрасил стены в розовый цвет, и закрылся с ящиком "Жигулевского", ящиком консервированного рисово-томатного супа и амфетамином, потерявшись во времени и построив свой Вавилон… Когда я понял, что происходит и сколько времени прошло, я уже окончательно стал частицей пыли, мертвой электрической клеткой, так пасторально уснувшей за осенним окном …

      Я вырос в Минске, но я ненавижу этот город. Именно в нем сосредоточено все самое провинциальное, что осталось от Страны Советов. Жизнь там, словно старая монохромная кинолента про спившихся некогда обаятельных интеллигентов. Это не город, это – музей поддержанного прошлого …

      В молодости я был панком, рок-энд-ролл, тогда был в мейнстриме, а панк-рок, как наиболее радикальное ответвление рок-энд-ролла, привлекало меня куда больше постсоветского инди рока… Я рос в образцовой семье, мой отчим преподавал историю в институте культуры, а мать работала учителем русского языка в Средней школе, мой дед по маминой линии писал картины и продавал их за бешенные деньги коллекционерам Бомбея; поэтому бунтовать я стал из за сытой и нудной жизни, которая извращала мою персональную идею словно потерянное по-пусту время …

      Хлебом не корми, дай Берроуза с Сартром почитать …

      Мне нравится Берроуз, я постоянно перечитываю его "Голый Завтрак", он гений, мастер одного слова. Берроуз непременно должен был родиться, и преодолеть все, что преодолел, для того, чтобы наполнить наши постные души своим клюквенным соком интеллектуальной проповеди …

      Мое детство было наполнено религией, Библию я прочитал в семь лет, и множество раз заучивал из нее псалмы и притчи на латыни, пересказывая потом в школе и околокриминальным соседским ребятам со двора; мой дед по линии отца был католиком, и он постоянно возил меня в Краков на различные католические праздники, хронологию и даты которых, я до сих пор помню наизусть …

      Однажды я переспал с матерью своего лучшего друга. Обычная история в 17 лет. Это было после Рождества, она пригласила меня переустановить ей какую-ту программу на компьютере; когда я пришел она встретила меня в прозрачном халате на голое тело, это был эзотерический опыт первой сексуальной любви. Самое забавное, что когда я незаконно и неумело ласкал бархат ее возбужденного тела, пытаясь что-то спродюсировать, мой лучший друг играл в свою PlayStation, где то рядом …

      #хороший плохой злой …

      Я очень импульсивен …

      Это правда …

      У меня довольно скверный характер, очень грубый и жесткий, словно английские галеты, которые постоянно приходиться макать в черный чай с молоком, за разговорами о том, как хороши были "Рысаки" при Биг Сэме …

      В моей жизни было многое, и все – это: многое, как раз и есть отражение моей импульсивности …

      Мне выбивали зубы пивной кружкой, где-то на окраине Дублина, в типичном ирландском "шибине", лишь за то, что я уверял присутствующих там бродячих "пэйви", в том, что являюсь адептом теории о плоской земле, кидаясь кусочками сэндвича в проходивших мимо официанток; я дрался в кабинете следователя, будучи свидетелем по делу об убийстве, с околокриминального вида лондонскими джанки из Пакистана, отстаивая оскорбленную честь моей девушки; мне сломали ногу, в крутой ночной заварушке, парочка крепких шеффилдских панков, за право высмеять их больше нелепые прически кубик Рубика… Я постоянно дрался, пил и дебоширил… танцевал, обнимался, пел песни Хаулина Вулфа, пытался принять сексуальную позу, демонстрируя миру свою усталость; я бил себе олдскульные польские тюремные татуировки, в ликероводочном магазине южной части Кракова, зеленого цвета чернилами – цветом и символом надежды и жизни, не стесняясь различных экспериментов с запрещенной "полусинтетикой/синтетикой" …

      Все кто меня знают, не дадут соврать …

      Из-за своего скверного характера я очень часто меняю съемные квартиры, переезжая с места на место, ругаюсь с хозяевами этих самых квартир, соседями по лестничной клетке; бывало сидишь в ливерпульском пабе по Пенни-Лейн, заказываешь пинту индийского эля, закуриваешь сигарету, бегло пролистывая "Сан", и вдруг – ломаешь стул об голову случайному не понравившемуся мне соседу …

      Конечно, будь я куда смиреннее, хладнокровнее, равнодушнее или даже – трусливее, многих проблем в моем беспокойно/мятежном прошлом можно бы было и избежать… Но, как кажется мне теперь, не будь всех этих неприятностей и жизненного беспорядка, я бы наверняка, сейчас бы, был бы абсолютно другим человеком …

      Возможно довольно скучным, ворчливым, нерешительным и очень потерянным… Абсолютно точно подчиненным – системе, и боящийся вызова и малейшего отступления от правил, так и не поняв, где кончаются Битлз и начинаются Троггз … …

      Деревянным солдатом Урфина Джюза …

      Но, я все еще мчу по этой неоновой радуге, которая упирается, своим сломанным позвоночником, прямо в ребра северного сияния, на Водопаде Богов в Исландии, выжимая педаль газа до 80 миль в