Маленькая повесть о любви. Ульф Старк

треснула по парте линейкой так, что та раскололась пополам. А затем, тряхнув копной рыжих волос, которые затрещали от электричества, вышла из класса с высоко поднятой головой.

      Это был последний урок, и она не собиралась возвращаться.

      – Ну и дура! – хмыкнул Конрад.

      – Замолчи! – одернула его учительница. – Думаю, она сказала правду. И она права: не надо терпеть несправедливость. Никогда и нигде. Завтра попрошу у нее прощенья. А теперь сдавайте ваши тетради с контрольными и расходитесь по домам.

      Она удивленно посмотрела на сломанную линейку, а потом легонько потянула меня за ухо и сказала строго:

      – А ты останься.

      Глава 3. Лучшие елки!

      – Ну, что она сказала? – бросился ко мне Оскар, когда я вышел из школы. Он ждал меня у флагштока, натянув шапку на голову и подпрыгивая на месте, чтобы ноги не окоченели.

      – Она ругалась, – сказал я.

      – И правильно делала.

      – Ну да.

      – Надо же было ухитриться – грохнуть пенал на пол, – усмехнулся он. – Пойдем на Большую гору кататься на санках?

      – Нет, мне надо на елочный базар.

      – Ага, скоро же Рождество. Ты что хочешь получить в подарок?

      – Папу, – вздохнул я, – и шоколадку.

      – А еще коньки, – напомнил Оскар.

      – И губную гармошку. Но это не так важно.

      – Ясное дело, есть вещи и поважнее, – согласился Оскар.

      – Верно, – кивнул я.

      Он подпрыгнул еще пару раз, подмигнул мне, и мы разбежались.

      С чего это ему вздумалось мне подмигивать? Он что, по моему лицу догадался, о чем я тайно мечтаю? Чтобы мне улыбнулась девочка с копной густых волос и сильными руками. Та, которая говорит в нос. И которая наверняка теперь считает меня полным придурком.

      На самом деле учительница совсем не ругалась. Она сказала, что хоть я и лучший в классе по математике, но то, что я сделал, непростительно. Однако наказывать меня она не станет.

      – Возможно, у тебя просто случилось легкое помутнение рассудка. Не удивительно: в такое-то время! Но если будешь продолжать в том же духе, то рождественский гном к тебе не придет.

      – Он в любом случае не придет, – пробурчал я, уставившись на ее крепкие ботинки.

      Тогда она похлопала меня по плечу и, посмотрев по-доброму своими карими глазами, сказала: если кто-то станет расспрашивать, о чем мы с ней беседовали, я должен отвечать, что она страшно рассердилась и отругала меня.

      – Ладно, – пообещал я.

      Легкое помутнение рассудка – это было как раз то, что я чувствовал.

      Я был почти влюблен и в учительницу. Несмотря на разницу в возрасте.

      Когда я подошел к елочному базару, уже смеркалось, хотя было всего три часа дня. Гранфорс, продавец елок, подхватил меня под мышки и несколько раз поднял в воздух, чтобы согреться. Пар изо рта обволакивал его подбородок, превращаясь в густую бороду, как у рождественского гнома.

      – Хорошо, что ты пришел, – обрадовался он, – ты мастер зазывать народ.

      – Спасибо,