Банда возвращается. Андрей Воронин

сигарета в руках не затряслась, но Бондарович прекрасно понимал, что мозг вора в законе сейчас лихорадочно просчитывает все возможные последствия этого внезапного ареста в Америке.

      – На деятельность всех фирм, связанных с Япончиком, будет наложен арест и будет произведена их тщательная и детальная проверка.

      – Ну, и что?

      – Это значит, что Интерпол проверит и твой «Арбат интернешнл», по которому деньги идут в Будапешт, и «Ритуал», и «Аткома» в Вене, и «Славик Инкорпорейтед» в США, – перечислял по пальцам Бондарович; он неплохо владел информацией. – Еще назвать?

      – Как хочешь.

      – Как по-твоему, что найдут?

      – Ничего, – голос Могилевчука был холоден, как затвор пистолета на морозе.

      Александр опять сверлил Севу глазами:

      – Может быть, и ничего. Хотя вряд ли… Но самое главное, ты понимаешь, не в этом.

      – Так в чем же, чем ты меня хочешь напугать, майор? Интерполом? Плевал я на него, – Могилевчук и правда едва не плюнул на пол; наверное, бандиту все труднее было держать себя в руках – он был довольно импульсивный человек.

      – Япончик надолго вышел из активной игры. Он, конечно, сможет и из камеры при помощи адвокатов вести стратегическую линию вашей «корпорации» или «фирмы», как ее называет ваша «братва», – начал объяснять Александр. – Но кто-то из ближайших помощников должен заменить его по многим тактическим или, если хочешь, рутинным, вопросам здесь, на свободе…

      – Известно, заменят, – согласился Сева.

      – А теперь представь, что ты сначала просидишь в Лефортово тридцать дней, потом я предъявлю тебе обвинение в незаконном вывозе капитала за рубеж – на основании тех документов, которые мне предоставит Интерпол за эти тридцать дней. Вполне реальная перспектива, правда?.. – Александр чувствовал, что садится на белого коня. – И еще я побеспокоюсь, чтобы «тюремная почта» для тебя работала очень плохо, и Розбашу твоему продажному создам некоторые затруднения, чтобы он твои «ксивы» на волю не таскал…

      Могилевчук слушал его с мрачной физиономией.

      Александр продолжал:

      – У меня есть кнопки, на которые я могу нажать. Как ты думаешь, к каким последствиям это приведет для тебя?

      – А для тебя? – в глазах вора блеснула неприкрытая ненависть.

      «Проняло, проняло сукиного сына, – понял Бондарович. – Теперь все пойдет, как по-писаному: сначала угрозы, потом предложения взяток, потом «торговля» на моих условиях… Никуда ты, голубчик, не денешься. Закукарекаешь, если захочу, а нужно будет, – закукуешь!»

      – Подходим к сути дела? – усмехнулся Александр.

      Сева Могилевчук крепился из последних сил:

      – Ну, ну, прыткий!..

      – У кого-то из ваших есть сейчас шанс хорошо выдвинуться, – как после смерти Тимофеева, когда вы поделили «орехово-борисовскую» долю, как после отстрела Квантришвили… Но для этого нужно быть на свободе. Такая малость! Всего лишь выбраться отсюда… А ты можешь сильно опоздать к дележу. Что скажешь?

      Могилев несколько помягчел:

      – Скажу,