Ротмистр. Евгений Акуленко

на неотложные дела, но, не смотря на то, что офицеры выехали к месту дуэли затемно, уже ожидал их, нетерпеливо прохаживался, приминая ботфортами белую от инея траву. Морошкин Пуп – большую поляну, окруженную со всех сторон лесом, устилал туман, настолько густой, что за двадцать шагов любой предмет принимал неясные очертания и расплывался в серой мгле.

      От кареты, запряженной парой лошадей, отделились двое. В одном Ревин узнал собственной персоной Шлепкова, одетого в костюм для охоты, второй мужчина, полный, с густыми бакенбардами, был ему незнаком.

      – Доброе утро, господа! – Талманский выпустил струйку пара, и Ревину подумалось, что соперник уже успел разогреться физическими упражнениями. – Это доктор Блюмер. С Федором Павловичем вы знакомы, он любезно согласился стать моим секундантом.

      – Прошу, выбирайте оружие! – Шлепков протянул две шпаги без ножен. – Уверяю вас, они абсолютно одинаковы!

      Ревин взвесил в руке прямой обоюдоострый клинок с массивной гардой.

      – На самом деле, одинаковых шпаг не бывает, – произнес Талманский. – Каждая уникальна, как… женщина. Та, что вы выбрали – грустна и молчалива, моя же подобна пляшущей у костра цыганке. Не желаете поменяться?

      – Предпочитаю молчаливых, – клинок Ревина очертил в воздухе дугу.

      – Тогда начнем.

      – Господа! Господа! Я не знаток дуэльного кодекса, – заговорил молчавший до селе Блюмер, – но, по-моему, дерущимся должно быть предложено примирение.

      – Доктор, – поморщился Шлепков, – мы собрались здесь не для того, чтобы вчитываться в казуистику правил… Впрочем… Не желаете ли примирится, господа?

      – Считаю примирение невозможным, – буднично произнес Талманский.

      – Сколько раз, скажите, вы произносили это? – не выдержал Александр. – Таким же точно тоном?

      – Осторожнее, – предупредил Талманский. – Или вы рискуете услышать эту фразу еще раз.

      Со стороны дороги явственно фыркнула лошадь, звякнула подножка экипажа. Все обернулись на звук.

      – Кого еще там несет? – прищурился Шлепков.

      – Господа! – по кочкам, неловко размахивая руками, бежал человек. – Господа, остановитесь!

      – Боже мой! Загоруйко… Какого черта вам надо?

      – Прекратите! – Загоруйко подбежал, и обратился, переводя дух, к Талманскому: – Я отказываюсь от ваших услуг!..

      – Шшто?! – прошипел Шлепков. – Пошел прочь, мальчишка! Что ты несешь?!..

      – Федор Палыч, прошу вас, умоляю, остановите дуэль! Вы же можете!

      – Я не могу. И никто не может. Оскорбление нанесено… Ну, что вы, право, как барышня, – Шлепков поморщился. – Встаньте… Да отпустите же меня, господи!..

      Александр улучил момент и зашептал на ухо Ревину:

      – Талманский – артист. Ему мало убить вас просто так, он станет грассировать. Попытайтесь поймать его на браваде… Я…

      Александр осекся.

      – Что же вы хороните меня раньше времени? – Ревин выглядел спокойным, излишне спокойным. –