Каждый из нас. Сулименко Д.Л.

Дейв, к выглядевшей запуганной девочке.

      – Доброе утро – тихо ответила она.

      – Какой сегодня чудесный день, не правда ли? – продолжил Дейв сделав глубокий вдох и втянув в себя наполненный ароматом весны воздух. – Какое яркое и тёплое солнце, какое чистое безоблачное небо… и вы такие красивые и нарядные…

      – Спасибо мистер Рейнхард, это очень приятно и день действительно тёплый и светлый, но мы спешим, поэтому… – миссис Томпсон старалась поскорее избавиться от этого, казавшегося ей недокучливого и вечно не к месту улыбающегося, старика.

      – О да, да, не смею вас задерживать – инстинктивно поняв её желание, поспешил ответить Дейв – Просто хотел пожелать вам удачного дня.

      Ничего не ответив и увлёкла за собой дочь миссис Томпсон поспешила к выходу со двора мотеля, в то время как мистер Рейнхард, всё так же добродушно улыбаясь, провожал их взглядом. Дойдя до небольшой бетонной арки, служившей своего рода воротами во внутренний двор мотеля, миссис Томпсон остановилась и, раздражённо одёрнув свою дочь, сделала ей довольно грубое замечание относительно её осанки, после чего девочка, итак державшая спину предельно ровно, выпрямила её ещё больше.

      «Бедный, бедный ребёнок» – подумал про себя мистер Рейнхард и вернулся к своему занятию, в то время как миссис Томпсон и Клара повернули за углом здания и скрылись из виду. Опустившись коленями на слегка сырую землю и достав из ведёрка садовые ножницы, мистер Рейнхард принялся аккуратно подстригать разросшиеся кусты, насвистывая при этом себе под нос весёлую мелодию. Одну из тех, которые мы когда-то от кого-то услышали, но уже не можем вспомнить, где и когда, а потому зачастую приписываем её авторство самим себе.

      А в это время, проникнув через окно небольшой детской комнаты, яркий луч солнца поднявшись по перилам кровати и скользнув по поверхности одеяла, добрался до ещё сомкнутых глаз спящего одиннадцатилетнего мальчика. От этого настойчивого луча весеннего солнца, который буквально требовал ожить, воспрянуть, всё к чему он прикасался, не было укрытия. Именно поэтому мальчик сперва невольно поморщившись, желая избавиться от этого надоедливого света, но поняв, что этого сделать не удастся, открыл глаза. В этих широко, по-детски открытых, голубых глазах уже не было и следа того сна, которому он всецело предавался всего несколько минут назад.

      Скинув с себя одеяло, он сел на краю кровати и как разведчик, оказавшийся на новом месте, обвёл взглядом свою комнату. У самого изголовья кровати располагался небольшой письменный стол, на котором лежал вчерашний, незаконченный им, рисунок и несколько наполовину сточенных цветных карандашей. Вдоль стены, между столом и дверью, валялись, ещё не распакованные со времени их недавнего переезда, коробки с выведенными на них аккуратным, каллиграфическим почерком, надписями: «Книги», «Игрушки», «Вещи Питера». Наконец, сделав полный круг, взгляд мальчика добрался обратно до кровати, на которой лежал небольшой резиновый мяч. Увидев этот мяч, Питер улыбнулся так, как будто бы увидел старого приятеля.