Летний детектив для отличного отдыха. Татьяна Полякова

и покорился. В конце концов, он сам во всем виноват. Понесло его в деревню, схимничать и анахоретствовать!

      Он сделал блестящую карьеру – все поздравлявшие его с сорокалетием напирали именно на то, что карьера блестящая! – не может быть, чтоб он не справился с каким-то там шлангом!

      Тетка все кричала, вода все била, с глухим стуком обрушиваясь на стекла теплиц и на мокрую ткань джинсов, а Плетнев оглядел трубу, обнаружил за парником кран, вылез из лужи, высоко, как цапля, поднимая ноги, подошел и завернул его.

      Вода перестала хлестать.

      – Ах ты, окаянная сволочь! Сколько раз просила, чтоб мне как следует привернули, так нету их никого! В гараж им надо! На работу им надо! Одной мне ничего не…

      Тут тетка обнаружила, что вода больше не идет, бросила шланг, встала на корточки прямо в воду и заглянула в трубу.

      – Вот те на!.. Никак насос заклинило! Еще беда!

      – Ничего не заклинило. Я выключил.

      – Чего?!

      – Я выключил воду.

      – Как?! – поразилась тетка, вылезла из лужи и встала, широко расставив руки, с которых текло и капало. – Зачем?

      – Чтобы шланг прикрутить.

      Плетнев уже много лет ничего не делал… сам. Для всяких таких дел – поменять колесо, прочистить трубу, вытряхнуть пылесос – имелся целый штат людей. С некоторой гордостью и превосходством Плетнев называл штат «специально обученные люди». Эти люди худо ли, хорошо ли, делали за него… все. Он понятия не имел, как надо прикручивать шланги на трубы, и гордился этим!..

      Впрочем, он же сделал блестящую карьеру. Вряд ли прикрутить шланг сложнее, чем сделать карьеру.

      А, пропади оно все пропадом!..

      Он плюхнулся на колени в лужу – то ли навозная, то ли опилочная жижа моментально вышла из берегов – и внимательно осмотрел сначала трубу, а потом шланг. Он знал совершенно точно, что в любом случае сначала стоит подумать. Подумать и посмотреть, а уж потом действовать.

      Тетка в панаме отчетливо фыркнула. Должно быть, с ее точки зрения, он действовал неправильно.

      – У вас есть проволока и какие-нибудь гайки? Мне нужна одна, но большого диаметра!

      – Дак… в сараюшке все есть! На верстаке.

      И подбородком показала, где именно сараюшка.

      Через две минуты Плетнев прикрутил шланг так, что его не оторвала бы от трубы даже сборная по перетягиванию каната.

      Он выбрался из лужи и повернул вентиль. Шланг затрясся, наполняясь водой, свернутые кольца заходили вверх-вниз, где-то в отдалении зашипело, плюнуло и полилось.

      – Вот спасибо тебе, сосед! – прочувствованно сказала тетка. – Вот спасибо! Глянь, как справил! А мой-то! В гараж укатил! Щас, погоди, только переложу его, чтоб хоть под яблоню лило!..

      Плетневу от ее благодарности вдруг стало так приятно, что он даже слегка покраснел от удовольствия.

      Его сто лет никто ни за что не хвалил.

      Нет, хвалили, конечно! Вот на сорокалетии за «блестящую карьеру», но все ему казалось, что хвалят не его, а именно карьеру, это она, карьера, молодец, что получилась такой блестящей!

      А