Летний детектив для отличного отдыха. Татьяна Полякова

последнюю, как вдруг за кустом громко сказали:

      – Я тебя предупредила! Не хочешь по-хорошему, значит, будет по-плохому!

      Плетнев вздрогнул и воззрился на куст. Ничего не видно, кроме плотных листьев, зарослей буйных цветов и шмеля, который все качался.

      Другой голос что-то прогудел в ответ, он не расслышал, и первый, напористый, сердитый, женский продолжал:

      – Я тебя в покое не оставлю! А будешь кочевряжиться, посажу на фиг! Ты со мной шутки вздумал шутить?!

      Ах, как знал Плетнев эти напористые, сердитые, определенные женские голоса! У него вдруг зашумело в голове, кровь бросилась в лицо, как будто невидимая женщина за кустами разговаривала именно с ним, и он быстро зашагал прочь, стараясь не слушать, но все-таки расслышал еще:

      – Кишка у тебя тонка! Ты мне-то не грозись, не грозись! Мужик ты или нет?! Все равно по-моему будет! А ты думай!..

      Мужик ты или нет – так спрашивала у него, Плетнева, Оксана, и глаза у нее сверкали. Впрочем, сверкали не только глаза, но и шея. Она любила бриллианты, и на ее шее они лежали широкой полосой всегда, даже на пляже!

      Мужик ты или нет, в конце концов?! Ты что, не видишь, что происходит?! Ты, ты во всем виноват!

      Плетнев зашвырнул морковку, потерявшую всякий вкус, и почти побежал вдоль дороги, только чтоб не слышать ясный и обвиняющий женский голос, с разгону влетел в какие-то колкие ветки, больно хлестнувшие по лицу, и только тут остановился.

      …Что за нервические припадки?! Этот голос в зарослях уж точно не имеет к тебе отношения! Ты заплатил за все, счета закрыты. Никто больше не посмеет так разговаривать с тобой.

      Он вытер пот со лба и глубоко вздохнул.

      Прошлого нет, кончилось. Правда, настоящее все никак не начнется, а будущего, кажется, и вовсе…

      Тут у него перед глазами вдруг что-то мелькнуло, он даже отшатнуться не успел, как будто свистнуло, дернулись ветки, раздался рык, голова треснула надвое со странным арбузным звуком, и Плетнев подумал отчетливо: надо же, а я так и не понял, как именно следует начинать жизнь заново. Наверное, как-то можно было начать, а я не успел.

      – …Да не могла я его убить, ну что ты!.. Я совсем легонько палочкой тюкнула!

      – Он же не дышит!

      – Дышит, дышит, ты просто не слышишь.

      – А ты слышишь?! Сто раз я тебе говорила!

      – Ну, водичкой, водичкой полей еще!

      Раздался плеск, потом какой-то то ли вздох, то ли стон, и в лицо ему полетела вода. Плетнев замотал головой, замычал и сел, не открывая глаз.

      – Говорю же, все в порядке! Дай я сама!

      Снова плеск, вздох, снова вода, только теперь так много, как будто слон дунул из хобота. Он видел в Индии, как слоны обливаются в жару – очень много воды, водопады, потоки! А может, опять сорвало Валюшкин шланг.

      – Сейчас я еще…

      – Хватит! – хриплым голосом приказал Плетнев и закашлялся. – Хватит уже!..

      – Господи боже мой!..

      – А ты говорила, помер!..

      Он открыл глаза и в первую секунду ничего не понял.

      Во вторую тоже не понял ничего.

      Никаких слонов и никакого шланга.