Живая и Мертвая. Тина Тонич

к нему лицом, чтобы не видеть, как мое тело запаковывают в черный полиэтилен. Он невыносимо шуршит, и все внутри меня переворачивается. Мир, полный весны, совершает еще один шаг в будущее.

      А я – остаюсь в прошлом.

      2 глава. Место и время

      В общем, я умерла.

      Как в сомнамбулическом сне, не до конца понимая, что происходит, я увидела как появилась мама. Она почти бежала, и незастегнутые полы ее пальто хлопали, поднимаясь в воздух. Доктор привычным движением, почти не глядя, выдал ей две таблетки успокоительного, а потом «скорая» уехала, забрав мое опознанное тело.

      Мама почти не плакала. Может, просто не могла.

      Когда она, оставив свои контакты сотруднику ДПС, отправилась домой, я на автомате пошла за ней, как будто мы снова шли из садика. Только она больше не держала меня за руку.

      Уже темнело, на площадке неподалеку продолжали шуметь дети. Загорались мягким светом уличные фонари, приветливо светились окна небольшого магазинчика, где я так любила покупать сладости.

      Я засмотрелась на одну из витрин, вспомнив недавно купленный десерт, и ощутила безумный приступ голода.

      Конечно, я не успела ничего перехватить во время обеденного перерыва, работы оказалось невпроворот, и все мои надежды были на ужин или на Танины горячие бутерброды.

      С трудом сглатывая слюну, я поспешила за мамой. Чувство голода было настойчивым и это было странно. Хоть бы оно уже утихло…

      Дверь открыл отец. Он никогда не отличался здоровым румянцем, а сейчас его лицо и вовсе было белым как простыня. Они с мамой стояли в абсолютном молчании в полумраке прихожей двумя темными силуэтами, и я, завороженная моментом, когда ничего ещё не сказано, вошла на автомате. На автомате вытерла ноги о коврик. На автомате же сняла пальто и повесила на крючок. На автомате попыталась щелкнуть выключателем… И только тут поняла, что выключатель под моими пальцами больше не работает. Я повернулась к вешалке и увидела, как снятое мной пальто медленно растворяется в пространстве, не оставляя даже пыли.

      Когда родители спустя долгую мучительную минуту прошли в глубь квартиры, мне ничего не оставалось, как пойти следом. Брат сидел на кухне. На столе стояло нарядное блюдце из чайной пары с тонкой золотой каемочкой, в котором дымилась недокуренная сигарета. Отец взял ее левой рукой, затянулся и закашлялся: он давно уже не курил.

      А потом начался мой персональный ад. Они стали обсуждать что случилось, из раза в раз, по кругу повторяя одно и то же: как, где, во сколько, как я там оказалась и почему? Они говорили об этом снова и снова, весь вечер и всю ночь, как будто это было заговором от внезапной беды, а мне хотелось выть и лезть на стену, потому что я больше ничего не могла сделать.

      Поэтому я встала и ушла в свою комнату. Я миновала дверь, даже не заметив ее, со второго раза пристроилась на краешке кровати, стоящей напротив шкафа с зеркалом, и обмерла.

      Зеркало меня отражало! Значит, меня можно увидеть! Может быть, я даже смогу что-то сказать маме? Может быть, я хоть что-то смогу?!

      Пока я радовалась, дверь в комнату