Garum Regius. Платон Абсурдин

сказать, Корнелия не могла не нравиться – в ней было что-то такое, что притягивало сильнее фазанов с соусом. Я имею в виду не только её изумительную внешность и редкую ухоженность, её упругие ягодицы и спелые груди – одна краше другой, но и волевой подбородок, конечно же.

      После танцев совет решил бить отряды Вариния по одному, а для этого использовать конницу.

      Спартак приказал собрать в Геркулануме всех лошадей, каких смогли найти в окрестных деревнях, а самых способных и умелых людей, в основном германцев, военачальник посадил в сёдла. Набралась пара сотен суровых всадников – они-то и должны были стать ударной силой либертарианского войска.

      Меня вооружили гладиусом, плетёным щитом и доспехами, которые до меня носил какой-то римский центурион. Они были тяжёлыми, но я не стал отказываться от щедрого подарка.

      В мои обязанности, как военного дудя, входила подача сигналов к наступлению и манёврам. Я чувствовал свою ответственность и неделю репетировал.

      Наш лагерь переместился из Геркуланума на несколько миль южнее, потому что Спартак не хотел, чтобы его войско расслаблялось и теряло свою военную форму.

      Через какое-то время мы атаковали первый отряд некоего Фурия – его чудесную голову я видел потом на пире, который был посвящён нашей победе.

      Затем, по похожей схеме, мы разгромили и второй отряд под командованием известного римского пловца Луция Коссиния – германские всадники неслись на врага с грязными ругательствами на своём выразительном языке, чем и распугивали неприятельских солдат.

      Луция Коссиния тоже решено было обезглавить, несмотря на его достижения в плавании. Крикс занял в этом вопросе непримиримую позицию, и Спартак не стал спорить со своим другом.

      Спартак не ошибся в своих расчётах, и, после наших побед, армия борцов за свободу увеличилась вдвое. Да и казна пополнилась тремя десятками талантов серебра, которое было собрано в качестве трофеев и налогов с местной знати.

      К нам стали приходить даже дезертиры из побитого войска Вариния. Спартак хотел принять их в наши ряды, а Крикс настаивал на массовых казнях. Нашли компромиссное решение – отпускали дезертиров по домам. Но это было сродни казни, потому что дома их судили за дезертирство и могли казнить. Ну, или, если повезёт, лишить гражданства со всеми вытекающими последствиями.

      Дезертиры рассказали, что у Вариния осталась лишь пара тысяч боеспособных воинов, которые напуганы и находятся в полу-шаге от побега, и что Вариний построил укреплённый лагерь с глубоким рвом и высокими насыпями, чтобы его солдаты не разбежались.

      Спартак и Крикс решили послать к Варинию парламентёра с предложением сдаться, чтобы не напрягать солдат своей армии кровавым штурмом римской крепости. Крикс предложил послать к Варинию меня, но Спартак был против.

      – Если ему отрубят голову, мы лишимся не только прекрасного дудя, но и преданного нашему делу борца и настоящего либертарианца! – сказал он.

      – Пускай покажет, что он умеет не только дудеть, но и дела делать! – ответил Крикс.

      А Корнелия поддержала Крикса.

      – Крикс