Мечта. Анна Грэйс

его хитрую улыбку. От такой улыбки его глаза чуть прищуриваются и становятся еще красивее. – Хочешь сказать… не что? А кого?

      Продолжая улыбаться, Майк отходит и встает на одно колено, приложив руки к сердцу: «Готова ли ты ради меня измениться?».

      – Ох… – Я отворачиваюсь, смотрю в окно. Отпечаток моей ладони уже растаял. Растворился без следа. И люди, люди тоже растворяются без следа. Не все. Кто-то живет в истории, а кто-то в памяти других людей. Жизнь первых приближена к вечности, о них помнят, они влияют на судьбы людей даже после смерти, сквозь века. Жизнь вторых, тех, что живут в памяти самых близких… странно, но их жизнь тоже может быть бесконечной, ведь они, так или иначе могли повлиять или коснуться тех людей, что живут в истории. Просто след таких людей почти незримый, и увидеть его дано лишь избранным. Как те узоры, что я рисовала на стекле. Их не видно, но они есть, ведь я их рисовала. И все же, есть, есть такие люди, которые растворяются без следа – это люди, которые не сумели коснуться ни чьего сердца, и остаться в чьей-либо памяти. И я могу стать одной из них.

      «Ответь, пожалуйста», – снова просит Майк, протягивая руки.

      Я подхожу, сжимаю его ладони в своих и прикладываю их к сердцу.

      – Я попробую… Забавно, я требовала от Жени того, чего не понимала и не хотела сама. Ведь, я, как и он, не хотела двигаться дальше, расти. Вместе и по отдельности. Я хотела всегда оставаться такой, какая я есть. Маленькой неуверенной в себе девочкой, мечтающей о красивой любви, но не способной любить сама.

      «Ты была не готова», – улыбается он, и тянет к себе.

      Некоторое время мы сидим в молчании, колени к коленям, сжимая руки друг друга.

      – Не была… наверно. Я и сейчас не совсем понимаю к чему пришла… Измениться. Ради Егора Саматова. Ради Майка. Но для самой себя. Бессмысленно. И все же… ты прав. Как там говорил Шерлок в «Элементарно»: «Когда исключаешь невозможное, то, что осталось, и есть правда, какой бы невероятной она не казалась». Так? – Я радостно смеюсь, и поднимаю наши руки вверх. – Какие девушки нравятся Егору Саматову?

      «Зачем тебе это? Хочешь покорить его сердце и изменить жизнь?»

      – Нет… Я хочу нарисовать его портрет. Настоящего. С натуры, что называется.

      «Зачем?»

      – Что значит зачем? Я уже два года влюблена в него, а рисовала лишь его экранных героев. Разве такой парень, как он, обратит внимание на такую замухрыжку, как я, и позволит рисовать себя?

      «Вообще-то, ты симпатичная».

      – Дело не во внешности, ты же понимаешь…

      «А ты понимаешь, что снова придумываешь себе оправдания? Зачем тебе рисовать его портрет?»

      – Потому что это моя маленькая традиция. Это раз. И к тому же… – Я задумчиво кусаю губу. – Гора, на которую хочет взобраться мое сердце, так высока, что я не вижу ее вершины за облаками. Поэтому, для начала я придумаю оправдание для совершения столь безрассудного поступка. Осмотрюсь, как говорится, на местности… а там уже решу, как быть дальше… И есть ли вообще смысл рисковать.

      «Кто