Sabbatum. Инквизиция. Елена Ромашова

а старое выкинуть.

      Она развернулась на каблуках и так же, как и пришла, стальными ударами набоек о кафельный пол, словно удары молотка, забивающего гвоздь, исчезла из палаты, оставив меня наедине с грязными облупленными стенами, разбитой плиткой на полу и дрянной тушенкой.

      Белым пробелом на тумбочке светилась визитка.

      РЕДЖИНА ХЕЛМАК.

      ЧАСТНАЯ ШКОЛА «САББАТ»

      И телефон.

      Шабаш

      Решение пришло, когда толстую и неуклюжую Рози провожали домой. Запихнутая в инвалидную коляску вместе с круглыми воздушными шарами, она представляла собой несуразное зрелище.

      Рози сбила машина, когда та шла пожирать жареные куриные крылышки. Диагноз: перелом тазобедренной кости и сотрясение головы с сальными волосами. Пара месяцев реабилитации и физиотерапии, чтобы весь этаж был наполнен такими же огромными ее родственниками, как и она сама. И все счастливы.

      Огромная, как кит, она еле вмещалась в коляску.

      – И это она еще похудела, – произнес женский голос рядом, словно продолжая мою мысль. Это была Сара Сетфол – едкая на словцо сердечница со второго этажа. – Спорим, они сейчас по пути домой заедут в столовую, типа Макдональдс, чтобы нажраться гамбургерами и картошкой фри.

      Я улыбнулась, ничего не сказав. Хотя была полностью солидарна с Сарой.

      – Смотри, видишь того жирдяя в голубой клетчатой рубашке и прыщами по всей роже?

      – Ну?

      – Как ты думаешь, кем он ей приходится?

      Она лукаво кинула на меня взгляд, будто знала одну из самых сальных тайн этого мира.

      – Брат?

      – Нет.

      Сара самодовольно улыбнулась, после чего закинула в рот мятные драже, которые постоянно покупала и жевала – это была ее личная слабость.

      – Кузен?

      – Нет.

      – Неужели парень?

      Сара игриво повела бровью, мол, «угадала, детка».

      – Заметь, даже у нее есть.

      Саре около двадцати пяти, а у нее уже проблемы с сердцем, притом врачи ей дают лишь половину человеческой жизни. От этого она часто срывается на людей и может высказать всё, что думает в лицо, поэтому ее никто не любит. Хотя бы в этом мы похожи.

      Мне нечего сказать Саре. Я также завидую Рози, зная, что та завидует в ответ нашим стройным талиям и худым ляжкам. Но у Рози еще было кое-что, намного важнее, чем наличие парня – ее любили, она была нужна хоть кому-то.

      Это было больнее. Мы с Рози вызывали жалость. Только кто больше?

      Я тяжело вздохнула и поплелась во двор, прихватив с собой книжку. Там, на скамейке, я пыталась забыться вместе с помятым и порванным Керуаком, обляпанным какими-то желтыми пятнами. Но из головы не шел улыбающийся гигантский кит Рози с сосисочными пальцами и вечно грязной головой. Словно преследуя меня, ее родственники шумной гурьбой высыпали к машинам, попутно толкая кресло с выздоровевшей, у которой на память об аварии остался лишь гипс на запястье и стопе. Ее парень все время находился рядом, смущенной тенью следуя за ней. «А теперь общая фотография», – и они облепили Рози,