Красавчик и Воровка в магической академии. Клара Колибри

громом поразило, когда поняла, что за тот танец с бубном судьба послала тюремное заключение. Какая несправедливость! И это словечко точно эхом некоторое время звучало в оглушенном сознании. «Несправедливость, несправедливость!..» Но потом, когда унтер повел в камеру, в ушах так и зазвучал голос матери:

      –– Хорошо, что прогнала от себя этого парня. Одни беды нам от магов. Верь мне, девочка…

      Да, она хотела меня предостеречь. Возможно, обратилась к своему заветному зеркалу, или варила недавно зелье «забвения» для кого-то, вот и подсмотрела одну из вероятностей будущего… моего. Скорее всего, второе. Кто-то пожелал забыть мучающее воспоминание, сделал матери заказ, а она в задумчивости глянула на покрытую рябью поверхность закипающего зелья? Всем известно, насколько прошлое связано с грядущим, и что одно от другого неотделимо. Вот только почему в том момент мать думала обо мне? Разве не называла меня вечно своим проклятьем, ведьминским недоразумением и самой своей большой ошибкой? Эх, и я же действительно собиралась никогда больше не водиться с тем прохиндеем. Когда же, в какой момент все пошло наперекосяк? Или он на меня воздействовал магией? А что, с него станется!..

      –– Но что же теперь будет?

      Этот вопрос я задала себе и одновременно с тем и унтеру, когда он принялся запирать на висячий замок решетчатую дверь моей камеры.

      –– Начальство разберется и выдаст решение, – ответил полицейский и при этом покосился на меня с некоторым участием. Тоже мне, отеческие чувства в нем пробудились, что бы его. Сначала хватает и допрашивает, а потом смотрит с некой жалостью и качает головой. – Но допрыгалась ты девонька… со своим бубном.

      Выходило, что так. Факт налицо: я стояла в камере, каменном мешке без окна, одной стеной ее была решетка из толстых металлических прутьев.

      –– Ой-ей! Отсюда не убежишь!

      –– Точно. И не советую пытаться.

      Это я вслух, что ли, сказала? А унтер ответил, побряцал показательно связкой массивных ключей и удалился в темноту длинного и узкого тюремного коридора. Хорошо, что зажег тусклый магосветильник напротив камеры, не то, сидеть мне в полном мраке.

      –– Вот же дьявол! Что же мы матерей-то не слушаем?..

      Мне снова на память пришли пророческие слова моей ведьмы-мамаши, когда все же попробовала на прочность тот навесной замок.

      –– Зараза! Висит, как литой.

      Потом прошлась по каморке. Не очень получилось разгуляться в комнате два на два. Опустилась на топчан, застеленный жидким старым шерстеным одеялом, и глубоко вздохнула.

      –– А может, они там разберутся и решат, что я не виновата?..

      Эта мысль согревала. Нет, она еще и всколыхнула угасшее, было, мое врожденное богатое воображение. А, правда, если меня все же освободили бы? Пусть тогда этому Питерсену Арве было бы стыдно. Это надо, он свой промах мне в вину поставил! Сам каторжников не устерег, а меня, чтобы себя обелить, назвал их пособницей. Меня! А я-то его так любила…

      –– Погодите!.. – разум озарила мысль. – Он про меня, что ли, сказал, что обладаю магией очарования?.. Гад, гад, гад!.. И здесь