Там, где меня ждёт счастье. Том третий. Мэгги Ри

был единственным членом семьи, который хотя бы с каким-то достоинством относился к своей невестке.

      – На самом деле… м-м… Моника угостила меня пиццей, да, это всё, что я помню… – выдавил Маркус, а я на него изумленно взглянула. А как же кафе? Выпитый мною впервые алкоголь? А больница, Маркус? – На самом деле, я плохо помню… Мы с Моникой так давно знакомы, как будто всегда друг друга знали.

      – А сколько вам было, когда вы поженились?

      – Мне… двадцать семь, а Моне… двадцать три. Да, Моня?

      Оставалось лишь спокойно кивнуть. Так страшно было думать о том, что Дорогой не считает нужным считать такие мелочи в то время, как я была безумно влюблена и помню каждое мгновение тех дней…

      – Попадая сюда, человек может что-то и потерять из памяти… – тихонько усмехнулся Анджелино, который допивал кофе. Люди, сидящие за столом, сразу обратили на него внимание, хотя говорил он очень тихо. – Ротти, Мари, вот вы помните вашу свадьбу? Тот день, когда вы стали мужем и женой.

      В тот момент возникла тишина. Все знали о том, что при Анджелино говорить о таких вещах было просто неприемлемо.

      – Это было так давно, Анджи, что мы толком не можем ни о чем рассказать, – кивнул ему Спиротто, который раньше являлся ему лучшим другом, а теперь был мужем его бывшей возлюбленной, – понимаешь?..

      – Как не понять… Что ж, вот и Маркус с Моникой не помнят. Это побочный эффект смерти, да?

      Я хотела было сказать, что всё помню, чтобы всем стало стыдно из-за своего поведения по отношению ко мне, но скандал устраивать было опять же рано – ситуация не являлась критической.

      – Прости, что спрашиваю тебя обо всём, Маркусенька… – в этот момент громко вздохнула бабушка, одновременно бросая какой-то недобрый взгляд на Анджелино. – Я просто вспомнила ту девочку, которую ты привёл. Она была твоей первой женой, да?

      – Девочку? – мы с мужем переглянулись и он усмехнулся. – Бабушка, это была Моника.

      – Её тоже звали Моника?

      – Нет же, той девочкой была Моника, которая и сидит за этим столом.

      – Что ты! Не увиливай от темы, они совсем разные!

      – Прошу заметить, прошло уже более двадцати лет, я немного изменилась, – не стерпела я и добавила, – всё-таки, беременность… роды…

      – Моня тогда уже была беременна, бабуль, – Маркус усмехнулся, заставив меня покраснеть, а старуха все ещё нам не верила и настаивала:

      – Да не она это, Маркусенька! Как вспомню, так вздрогну… Личико милое, реснички длинные, глаза сияют, а на деле… Глупенькая, без фигурки: ни груди, ни бёдер, такая пустышка! Не понимаю, чем это она тебя привлекала, Маркусенька… Какие бы уродливые были у вас дети!.. Просто ужас! Напоминала мне серую мышь, у которой уже началась дистрофия…

      После её слов я уже держаться не смогла. Меня как будто облили кипятком, и я вскочила на месте, встретившись взглядом с родителями мужа. На их губах была неловкая улыбка, они походили