Стеклянная любовь. Книга первая. Алексей Резник

они начали приближаться ко входу в корчму. Сзади метрах в двух от них, прикрывая трех товарищей по несчастью со спины, скользящей походкой шагала красавица-Снегурочка, крепко сжимая в руках посох своего грозного деда, в любой момент готовая применить его для самообороны. Между прочим, посох пригодился перед самым входом в Корчму, когда один из пьяных северных божков, кажется, тот самый Сабалу, изобразив гнусную ухмылку на безбородом морщинистом лице, покрытом толстым слоем тюленьего жира, бесцеремонно попытался облапить Снегурочку за плечи. Снегурочка ни мгновенья не колеблясь, ударила нахала посохом по грязной патлатой башке. Раздался громкий треск, и немытые целую вечность волосы на голове Сабалу загорелись ярко-голубым пламенем. Бывший ненецкий божок, чьи костяные и деревянные изображения в прошлом миллионы раз щедро смазывались доверчивыми ненцами кровью и жиром добываемых ими рыб и зверей, пронзительно закричал и бросился пылающей головой в ближайший сугроб.

      Этот случай рассмешил почти всех богов – скупо улыбнулся даже, поднявший голову на шум, Индеец, не менявшей позы уже несколько часов среди своих гуанако, мерно жующих нескончаемую жвачку.

      – Молодчина! Молодец, красавица! Так его!… … … – со всех сторон раздавались крики одобрения на сотнях мертвых языков и наречий, пока тушивший в сугробе голову Сабалу смешно дрыгал ногами, обутыми в оленьи ичиги, богато украшенные бисерными узорами.

      – Дай я его угощу своей булавой! – раздухарился вдруг заметно повеселевший Илья Муромец и, подняв утыканную острыми массивными шипами круглую железную дубинку, сделал шаг по направлению к Сабалу, намереваясь вбить его с одного удара в сугроб так, чтобы остались видны одни ичиги. Деду Морозу и Даждьбогу на себе пришлось испытать – на что может оказаться способен, хотя и раненый, но, тем не менее, именно былинный русский, да к тому же, изрядно подвыпивший, богатырь. Они буквально повисли на богатырских руках, горизонтально поднятых для неравного боя с тщедушным ненецким божком.

      – Илья! – грозным голосом принялся увещевать Муромца Дед Мороз. – Весь свет теперь будет знать, что русский богатырь дуреет после двух самоваров самогонки – стыдно!!!…

      Вроде бы до Ильи дошел справедливый смысл сказанных слов, и он милостиво дал себя успокоить, тем более что у ворот постоялого двора неожиданно возникли странный шум и нездоровое оживление. Несчастный Сабалу перестал быть центром всеобщего внимания – все зрители повернули головы к гостеприимно раскрывавшимся входным воротам…

      …Это на широкий, и без того уже загаженный, двор Подлой Корчмы, попирая самые номинальные правила такта и какого-либо приличия, простужено трубя гибким подвижным хоботом и злобно сверкая рубиновыми глазками, сбив одним ударом массивных золотых бивней створки ворот с петлей, входил широким уверенным шагом огромный, черный, как антрацит, африканский слон. На широкой спине слона, недальновидно уверенные относительно собственной