ЗемлеКоп. Бульварная сказка с пониженной социальной ответственностью. Максим Грудин

Михайловна: Да как же так-то? Они же должны же бандитов ловить, должны же людям помогать…

      Юра: Ага, щас, помогут они! Сказали, что я сам виноват! Ну, типа, я не свою машину взял, и за это ответил. А нифига не так, это в натуре моя машина, моя. Мне ее папа покойный завещал, царствие ему небесное (деланно плачет, посматривая на реакцию Людмилы Михайловны. Людмила Михайловна очень расстроена).

      Людмила Михайловна: Ой как плохо, Юра, очень плохо, что же теперь делать, что делать?

      Юра: Не знаю, баб Мила, не знаю. Я теперь не смогу тебя на дачу отвезти. И, вообще, наверное, жить теперь не смогу. Память папину не уберег, тебя подвел, никчемный я человек, никому не нужен, лучше вскроюсь, чем так (опять демонстративно плачет).

      Людмила Михайловна: Что это, что это, Юрка, что такое вскроюсь, как это ты говоришь такое?

      Юра: Ну, вскроюсь, баб Мил, ну чё, не знаешь, что ли, ну, это, в ванну с теплой водой лягу и ножом (показывает движение левой рукой с невидимым ножом по запястью правой руки).

      Людмила Михайловна: Да что ты, да что ты, совсем сумасшедший, не надо, даже думать не смей! Машину купим, купим тебе машину, давай…

      Юра: Да не надо, баб Мила, да что уж теперь-то, все одно жизни не будет (притворно отказывается).

      Людмила Михайловна: Да не смей ты так говорить, ты же хороший мальчик, только непутевый какой-то, но не все же ты виноват-то…

      Юра: Баб Мил, но машину купить – это же не булку хлеба взять. Машина денег стоит.

      Людмила Михайловна: А ничего, а я знаю, а у меня на книжке деньги есть.

      Юра делает стойку, как гончая на дичь. Людмила Михайловна из-за своей старческой придурковатости этого не замечает.

      Юра (алчно и собранно): Сколько денег, баб Мил?

      Людмила Михайловна: Ой, ну не знаю, ну может быть даже где-то и 150 тысяч, и 160 тысяч будет, может и побольше…

      Юра: Баб Мил, ну я так не могу, это же твои деньги (жеманится, изображает из себя алтайскую белку) Давай ты мне их в долг дашь, хорошо? А я отдам, вот заработаю и отдам, и еще мне вот на днях долг вернут.

      Людмила Михайловна: Хорошо, Юрик, хорошо, ты главное не расстраивайся, все будет хорошо… Завтра, сразу же с утра завтра в сберкассу сходим.

      Юра: Баба Мила, ты такая хорошая, такая добрая, ты самый-самый родной мой человек на свете, люблю тебя (падает на колени, ластится, трется щекой об руку Людмилы Михайловны. Людмила Михайловна снова растрогана по самое не могу).

      Картина двенадцатая

      В опорнике Василенко. Василенко сидит за столом. Перед ним и несколько справа на стуле сидит заявитель Цветков Евгений Михайлович. Цветков выглядит как старый тормозной дебил и готовности помогать следствию не показывает. Василенко уже утомлен его визитом. Он делает усталое лицо и разговаривает с Цветковым через силу.

      Василенко: Евгень Михалыч, мы с вами уже полчаса тарабаним, а я так и не понимаю, что вам от меня надо?

      Цветков пристально смотрит на Василенко, молчит, держит паузу. Василенко, общаясь с ним, смотрит в монитор и печатает