Цезарь, или По воле судьбы. Колин Маккалоу

раз в оппиде ремов в Дурокорторе, главном городе ремов. Целью собрания была не дискуссия. Обвинив Аккона, вождя сенонов, в заговоре против Рима, Цезарь решил провести заседание суда по римскому образцу – с обвинителями, адвокатами и перекрестным допросом свидетелей. Сам он главенствовал на этом процессе, усадив по правую руку от себя вождя эдуев Котия, некогда заступившегося за сенонов.

      Пришли все кельты и несколько белгов, но ремов было больше всех (в жюри их оказалось шестеро из двадцати пяти галлов). Арвернов возглавляли Гобаннитион и Критогнат, их вергобреты. Но среди них был, конечно же, и Верцингеториг (Цезарь лишь вздохнул про себя), который сразу же выступил с критикой суда.

      – Если это справедливый суд, – вопросил он, – тогда почему в жюри римлян больше?

      Цезарь посмотрел на него с удивлением.

      – Число присяжных должно быть нечетным, чтобы при вынесении решения избежать ничейного результата, – спокойно объяснил он. – Состав жюри определялся по жребию, ты сам это видел. Кроме того, на данном процессе все члены его наделены правами римлян – все голоса имеют равный вес.

      – Что это за равенство, когда римлян двадцать шесть, а галлов двадцать пять?

      – Ты был бы удовлетворен, если бы я ввел в жюри еще одного галла? – терпеливо спросил Цезарь.

      – Да! – выкрикнул Верцингеториг и покраснел, заметив в глазах римских легатов насмешку.

      – Тогда я это сделаю. А теперь сядь, Верцингеториг.

      Поднялся Гобаннитион.

      – Да? – спросил Цезарь, уверенный в этом арверне.

      – Я хочу извиниться за поведение моего племянника, Цезарь, этого больше не повторится.

      – Извинения приняты, Гобаннитион. Мы можем продолжить?

      Выслушали обвинителей, свидетелей, выступили адвокаты. Цезарь с удовольствием отметил прекрасную речь Квинта Цицерона в защиту Аккона – пусть-ка Верцингеториг покритикует это! На вынесение приговора ушла бульшая часть дня.

      Тридцать три члена жюри заявили: «Виновен!» Остальные не нашли в действиях Аккона вины. За осуждение голосовали все римляне, шестеро ремов и один лингон. Но девятнадцать других галлов, включая троих эдуев, настаивали на оправдании.

      – Приговор вынесен и обжалованию не подлежит, – ровным голосом объявил Цезарь. – Аккон будет подвергнут порке и обезглавлен. Незамедлительно. Желающие могут присутствовать. Я искренне надеюсь, что этот урок запомнится многим. Наши договоренности не безделица, нарушать их нельзя.

      Поскольку официальные заключения суда делались на латыни, Аккон понял, каков приговор, только когда римская охрана встала по обе стороны от него.

      – Я свободный человек в свободной стране! – выкрикнул он, поднимаясь, и прошел в сопровождении стражников к выходу.

      Верцингеториг зааплодировал было, но Гобаннитион звонкой пощечиной остудил его пыл:

      – Уймись, идиот! Тебе что, всего этого мало?

      Верцингеториг вышел из зала и пошел прочь, подальше,