Зимний гость. Юлия Климова

а кашу в каждом доме готовили в печи, а не на газовой плите. Теперь в Горниловке зимовали лишь пять-шесть дворов, а остальные уверенно попадали под категорию дачников. И Женька была из дачников. И враги тоже.

      – Ты посмотри на них! Ни стыда, ни совести! Вывалили машину песка прямо перед нашей скамейкой. Назло. Вот точно назло! А потом этот песок таскать начнут, и от газона ничего не останется, – возмущенно восклицала тетя Эля, отцовская сестра, когда Женьке было лет семь. – Волковы, они и есть Волковы. Говорящая фамилия! Злые и голодные до чужого добра!

      Гора влажного бежевого песка возвышалась метров за пять до скамейки, но надо было признать, что ее большая часть нагло залезала на чужую территорию. А точнее, разлеглась возле участка семьи Женьки. Около дороги, перед забором, земля вроде бы и ничья, но никто же свое драгоценное добро не складирует напротив соседей – иди к себе, и делай что хочешь.

      – Вот волчары, каждый день пакостят, – сверкнул глазами дед и похлопал себя по бедру, будто надеялся обнаружить кобуру с пистолетом. – Ничего, соберусь перегной покупать, я им припомню… места около их ворот много…

      Про газон тетя Эля, конечно, сказала сгоряча. Она от души желала максимально увеличить масштабы трагедии. Стриженные одуванчики и подорожники никак не тянули на ухоженную лужайку, которой можно гордиться.

      Женька минут пять стояла около калитки и внимательно изучала вражий песок. Ей все казалось, что он сейчас оживет, заворочается, точно невиданный сонный зверь, и все же переползет к забору Волковых. И тогда и тетя, и дядя, и дедушка, и папа, и мама наконец успокоятся и перестанут ругаться. Но он не переполз.

      Были и другие мелкие истории, повышающие градус раздражения: то каждое утро с участка Волковых тянуло навозом, то кто-то поломал сливу (а известно кто!), то у колорадских жуков «слишком уж довольные рожи, будто они с соседнего участка приперлись!», то «пластмассу жгут, сволочи!», то еще что-то… Но гром грянул на майских праздниках. Женьке уже исполнилось десять. Она хорошо запомнила тот день, когда они дружно, на двух машинах, приехали в Горниловку и… оценили случившиеся перемены. Если раньше от Волковых их отделял пожарный проезд – метра четыре в ширину, то теперь он значительно сократился. И полоска между собственным забором и новеньким забором соседей стала совсем узкой.

      Пожарных проездов в деревне было несколько, но никто в них не нуждался, на любой участок можно было заехать, благодаря имеющимся воротам. И народ по-тихому стал делить заросшие травой полосы и присоединять их к своим соткам. Но как делили? Ты мой сосед – тебе половина, и мне половина. Все довольны.

      А как поделили Волковы? Нам два с половиной метра, а вам – полтора.

      И разницу видно сразу. Она режет глаз так, что солнца на небе не отыскать!

      И новый забор поставили – сплошной из шифера. Крепежными трубами к участку Женьки. И будто специально они эту сторону в некоторых местах грязью и краской заляпали…

      – Ну ты посмотри на них! – всплеснула руками тетя Эля. – Валь, а ну пойдем разберемся…

      Женьке вовсе не хотелось, чтобы мама шла разбираться со страшными соседями, и она на всякий случай подошла поближе и приготовилась пустить жалобную слезу и театрально всхлипнуть.

      – Не бабье это дело, – рявкнул дед, подхватил лопату, подумал немного и с силой вогнал ее в землю, демонстрируя высокую степень злости. – Я сам.

      – Я с тобой, – поддержал отец.

      Дело почти дошло до драки, и женщины, возмущаясь и выкрикивая звенящие угрозы, были вынуждены оттаскивать своих мужчин в разные стороны. Позже две отчаянные попытки перенести новый забор врагов не увенчались успехом, металлические трубы, держащие тяжелые листы шифера, глубоко уходили в землю. Да и как восстановить справедливость, если старшие Волковы уезжают из Горниловки только на зиму. И в суд не подашь: пожарные проезды дачникам не принадлежат, отберут и все. Да и ладно бы отобрали (так не доставайся ты никому!), но так и другим соседям картину испортить можно, всех нарушителей разом лишат дополнительной полоски земли.

      Старый забор пришлось снести, и теперь Волковы оказались еще ближе: общим стал забор из шифера.

      Несправедливость и горечь поражения заставили Женьку долго хмурить брови и вышагивать по дорожке туда-сюда. Она даже не обращала внимания на свои любимые тюльпаны и нарциссы. Беспомощность всегда обидна, и очень хотелось успокоить душу и найти утешение хоть в чем-нибудь.

      За баней, справа от малинника, земля вперемешку с булыжниками тянулась волнами около метра. И Женька увидела именно то, чего требовала душа – приличную щель под вражеским забором. Помедлив лишь несколько секунд, она подошла ближе, мстительно прищурилась и сунула носок резинового сапога в эту дырку. На лице Женьки появилась победная улыбка, а карие глаза заискрились. Она представила, что на дворе лето, ее ноги босы, и пальцы касаются травы, растущей на украденном Волковыми полуметре.

      «Ну что? Отобрали вы у меня землю? Фигушки! Вот я стою на ней, и ничего вы со мной не сделаете!»

      И когда бы Женька потом не приезжала в Горниловку, она всегда первым делом