Клык на холодец. Борис Батыршин

сидящие внутри. Двое бойцов дремали, привалившись к броне, водитель же, позёвывая, крутил баранку – до конца патрулирования оставалось сорок невыносимо скучных минут. Хотя броневики военной полиции и раскатывались по растрескавшемуся за тридцать лет асфальту МКАД, надвое разрезающему Химкинский парк, точно по графику, это давно превратилось в рутину. Хочет кто-то пробраться снаружи в Лес? Да сколько угодно, если ты такой идиот. О пропускном режиме путь беспокоятся на Химкинском Кордоне, куда в обязательном порядке причаливают буксиры, лодки и теплоходы, ходящие до Речвокзала и обратно. Там их осмотрят, проверят документы у пассажиров и постараются поскорее отпустить. Случается, снимут кого-нибудь, не имеющего отметки о допуске, но никакие особые кары таким «зайцам» не грозят. Ну, проведут разъяснительную беседу, ну, выпишут штраф. В худшем случае – подержат пару суток в «обезьяннике», но потом всё равно выставят за пределы Особой Зоны – на «сто первый километр», как говорят в народе.

      Броневик, гудя дизелем, прокатился мимо затаившейся троицы и скрылся за поворотом. Секунды тянулись бесконечно; глухая чернота, особенно непроницаемая после яркого света, затопила полотно дороги, скрыв стволы лесных великанов, уходящие вверх, к звёздам.

      Тот, что лежал справа, пошевелился, поднялся на четвереньки. Вспыхнул мощный аккумуляторный фонарь.

      – Свалили, сучары… Теперь минут пятнадцать никого не будет. Мамед, зажигай, время пошло!

      Второй повозился в рюкзачке, достал горелку, прикрученную к маленькому газовому баллону. Под асбестовым колпачком затрепетал огонёк. Спустя несколько секунд асбест раскалился добела, освещая всё вокруг ярким ровным светом.

      – Фонарик не забудь оставить. – хмуро посоветовал третий, закидывая на плечо связку лопат. – А то, как в прошлый раз, сунешь в карман, а аккумулятор на той стороне сдохнет. Назад – на ощупь, што ли, топать?

      Это была общая беда – батарейки и аккумуляторы любых типов на территории Леса разряжались в считанные минуты. После чего приходили в полную негодность.

      – Поучи дедушку кашлять! – огрызнулся первый, но фонарь выключил и убрал в оставленный в кювете рюкзак. – Мамед, будильник на сколько поставил?

      – Двенадцать минут, как всегда.

      Второй (при свете калильной лампы видно было лицо выходца из Средней Азии) вытащил из кармана маленький механический будильник и продемонстрировал спутникам.

      – Тогда вперёд. Тут, шагах в ста, муравейник, я его ещё в прошлый раз приметил. Зверьё так близко к дороге редко подходит, так что можно не опасаться. Мешки наполняем не суетясь, но в темпе. И запомнили накрепко: как зазвенит – хватаем, кто сколько успел, и рвём когти. Надо проскочить до следующего патруля. Следы отпечатаются в этой дряни, – он кивнул на мох, – вояки заметят, слезут, станут осматривать, они всегда так делают. На ту сторону, конечно, не сунутся, не идиоты, но нам от этого не легче – застрянем, и край, через полчаса нас скрутит эЛ-А.

      – Базара нет, начальник.– Серый со стуком подбросил на плече лопаты. – Мне, знаешь, тоже неохота загибаться, дома Верка ждёт.

      – Тогда,