Хедвиг и ночные жабы. Фрида Нильсон

не к спеху. У дедушки есть майки.

      – Он больше любит рубашки, – бормочет Хедвиг и плетётся на улицу.

      Июнь подходит к концу. Отцвела каприфоль, карабкающаяся по красным стенам «Дома на лугу». Птицы в лесу щебечут уже совсем не так бодро, как неделю-другую назад. Овцы дремлют в тени, куры зевают, стоя на одной ноге, а осёл Макс-Улоф серой тенью бродит по прохладной опушке. Когда настроение у него нормальное, на нём можно кататься верхом, но, как правило, он предпочитает одиночество.

      Возле домика для щенков стоит папа и точит косу.

      – Как всё заросло, – стонет он, поглядывая на высокую траву вокруг построек. Тут косить и косить. – У меня уже спина не разгибается.

      – Помочь? – спрашивает Хедвиг и тянет косу у него из рук.

      – Ай-ай, она слишком для тебя острая, – предупреждает папа.

      – Но я хочу!

      – Слушай, сперва подрасти. Отдай косу, пожалуйста!

      Хедвиг со вздохом выпускает косу и убегает. В такие бестолковые дни совершенно нечем заняться, а у мамы и папы никогда нет времени ни на что, кроме своих дел! Да ещё и Линда, лучшая подружка Хедвиг, уехала.

      Вообще-то Хедвиг и Линда решили, что этим летом будут играть почти каждый день. Но Линдина мама ни с того ни с сего запихнула всё своё семейство в машину и укатила в Сконе. Там у её приятельницы дача, всего в пятидесяти метрах от моря, поэтому теперь Линда вернётся домой только к началу школы. И никому нет никакого дела до того, что они там себе решили.

      Хедвиг смотрит по сторонам. Как бы ей хотелось, чтобы вдоль дороги жили другие дети, а не только она. Но это не так. Кроме заброшенного хутора да ещё одной развалюхи здесь почти ничего и нет. Все, похоже, норовят свалить отсюда при первой удобной возможности.

      Но вдруг кто-нибудь сюда, наоборот, приедет?

      Хедвиг садится на крыльцо. Я зажмурюсь, думает она. Так сильно, что увижу звёзды, а когда снова открою глаза, на дороге кто-нибудь появится. Кто-нибудь, с кем я смогу играть.

      А живот уже свело от волнения. Ей уже не кажется, что она придумала всё это просто ради того, чтобы время скоротать. Нет. Всё так и будет, это действительно произойдёт. А тут ещё петух в курятнике исполнил фанфары – словно в честь грядущих великих событий.

      Хедвиг зажмуривается. Сильно, ещё сильнее, так сильно, что звёзды заплясали у неё в голове. Синие и коричневые, даже глазам больно. Ещё чуть-чуть, думает она. Ещё чуть-чуть. И ещё немного. Всё!

      Она открывает глаза.

      Дорога пуста. Никого.

      Хотя нет, по дороге идёт кот. Живот болтается, как мешок, голова всклокочена и покрыта шрамами. Это Буссе, он живёт у Глюкмана, на повороте. Глюкман – наркоман. Окна у него забиты фанерой, чтобы никто не увидел, как он принимает наркотики.

      Хедвиг вздыхает. Вообще-то она представляла себе дружка повеселее, чем старина Буссе. Но, раз пришёл именно он, ничего не поделаешь.

      – Поиграем? – кричит она.

      Буссе молчит.

      – Иди сюда, поиграем!

      Хедвиг направляется к нему, но Буссе сворачивает на луг и вдруг как припустит.

      Хедвиг свирепеет.