Джинса. Михаил Барановский

Кириллович как завороженный смотрел на Илону. А Илона блестела глазами и трепетала ресницами:

      – Мне всегда нравились мужчины в возрасте. С ровесниками просто не о чем разговаривать.

      Она аккуратно взяла губами трубочку и потянула через нее апельсиновый фреш из высокого стакана. Сок побежал по пластмассовой соломинке, и Кирилл Кириллович почувствовал, как и по его артериям стремится кровь, преодолевая сопротивление сосудистого русла. Вспомнил о том, что не выпил свою вечернюю таблетку от давления и еще одну – от холестерина.

      – Прости, а тебе сколько? – решил уточнить Кирилл Кириллович.

      – Двадцать четыре! – с радостью ответила Илона, как бы взяв свои слова в кавычки при помощи симметричных ямочек на щеках.

      – Двадцать четыре… – прошептал Кирилл Кириллович и незамедлительно вспомнил пророческий разговор со своим бухгалтером.

      Кирилл Кириллович подлил себе чаю с листьями успокаивающей мяты.

      – А тебе?

      – Пятьдесят пять.

      У Илоны зазвонил телефон. Она взяла трубку, но не стала отвечать на вызов, а принялась крутить ею под носом у Кирилла Кирилловича и даже пританцовывать на стуле.

      – Узнаешь? Узнаешь? Ну? Ну? Кто это?

      Кирилл Кириллович был озадачен:

      – Откуда ж я знаю? Это же тебе звонят.

      Илона досадливо ударила ладонью по своей оголенной, загорелой коленке:

      – Да нет, кто эту песню поет?

      Кирилл Кириллович повернул ухо в сторону телефона и честно вслушался в рингтон:

      – Не знаю… Не помню…

      – Правда? – искренне удивилась Илона.

      «Правда?»… Теперь, когда тебе уже пятьдесят пять и каждый год на счету, если и задумаешь искать правду, то разве что в терапевтическом справочнике или в районной поликлинике.

      – Это же Дима Билан! Тебе нравится Дима Билан?

      – Конечно. Дима Билайн – это… это супер!

      – Да не Билайн, а Билан!

      – Я так и сказал, – зачем-то начал оправдываться Кирилл Кириллович.

      – А у тебя какая модель? Покажи.

      Кирилл Кириллович нехотя достал из кармана свой допотопный, несуразный мобильник и положил его на стол:

      – Вот.

      Илона расширила свои и без того огромные глазищи, стремительно прикрыла рот ладошкой и зашлась смехом, похожим на скачущих солнечных зайчиков. Она указывала пальцем на этого монстра, на этот артефакт, на этот антикиферский механизм, который лежал перед ней, как жук, оказавшийся на спине с беззащитным брюшком из кнопок. Кнопки эти были уже изрядно затерты от частого и долгого употребления. А цифра «5» то и дело залипала. Возможно, это самая часто набираемая цифра. В одном только номере его жены аж четыре пятерки. Наверное, есть какой-то лимит нажатий каждой кнопки, как, скажем, включений/выключений лампочки, не говоря уже о количестве сокращений сердечной мышцы…

      Илона перестала смеяться, оставив на лице только улыбку с ямочками.

      – Прикольно! Ты его