Джинса. Михаил Барановский

милая. Нет, вечером у меня важная встреча… – Он взял аккуратно отточенный карандаш и поставил несколько вопросительных знаков напротив столбцов с цифрами. – От блондинок придется отказаться, – тихо сказал Кирилл Кириллович секретарше.

      Даша услышала, как трубка отреагировала, громко «дав петуха», – слов было не разобрать, но даже на приличном удалении от аппарата ухо резали высокочастотные колебания и захлестывающие амплитудные модуляции.

      – Нет-нет, милая, это не тебе, это мне придется отказаться от блондинок! – ответил в трубку директор. – Нет, не сегодня вечером, а вообще!

      Застывший у очередной цифры отточенный длинный грифель надломился под напором директорской руки, отскочил куда-то к плинтусу и там упокоился с миром, оставив после себя лишь серую въедливую пыль на белом листе.

      – Нет, дело не в брюнетках! Да что ж это такое! – Кирилл Кириллович закатил зрачки под верхние веки.

      Даша на мгновение ужаснулась при виде опустевших, словно закрашенных белилами начальственных глаз, но вскоре они приняли привычный вид и замерли неподвижно и остекленело. И голос отчаянно, кажется, безо всякой надежды на понимание, произнес:

      – Нет, все совсем не так, как ты подумала! Просто блондинки дорого стоят, понимаешь?

      9

      Жора стоял у ресепшн и разговаривал со своей женой по стационарному телефону:

      – Я сегодня поздно приду – Сашка переезжает. Попросил вещи потаскать. Нет, пить он меня не просил. Ты же знаешь, об этом меня просить не надо. Короче, к ужину не жди. Все. Пока.

      Как только он положил трубку, к нему подошел Ираклий:

      – Жора! Можно у тебя попросить взаймы?

      Жора на некоторое время застыл, как будто его пронзила стрела, смазанная ядом кураре, но быстро очухался:

      – Старик, я бы рад, но не могу чисто по медицинским показаниям. Я вот если дам кому денег, то у меня потом спазмы мышечные начинаются, подергивания такие, – тут он продемонстрировал какую-то странную пантомиму с частыми подергиваниями. – И еще тут, – быстро сжал руками собственное горло, побагровел и выпучил глаза: – так перехватывает – совсем дышать не могу…

      – Так бы сразу и сказал: жаба душит! – обиженным тоном ответил Ираклий.

      Жора удивленно поднял брови и выпятил нижнюю губу:

      – А доктор сказал – невралгия…

      Тут на удачу мимо проходил Лазарь Моисеевич.

      – Лазарь Моисеевич, не одолжите мне пять – шесть тысяч? – обратился к нему Ираклий.

      Лазарь Моисеевич остановился и по-деловому поинтересовался:

      – А вам на что?

      Этот вопрос, по всему было видно, озадачил Ираклия.

      – Честно? На красивую жизнь.

      Лазарь Моисеевич сморщил свое и без того морщинистое, как у шарпея, лицо:

      – Простите, Ираклий, но думаю, это как-то не очень правильно: давать на красивую жизнь из денег, отложенных на черный день. – На этих словах Лазарь Моисеевич продолжил прерванное движение по направлению к директорскому кабинету. А Ираклий так и остался стоять один, посреди опустевшего коридора, посреди