Все оттенки боли. Наталья Штурм

так, как было раньше, уже не будет. И это великолепно. Горби действительно оживил страну. Подуло свежим ветром. Но за год не изменишь то, что прогнило насквозь. Может, у него и получится, если Запад поможет. Но с антиалкогольной кампанией он явно погорячился – в госбюджет от водки идет каждый шестой рубль. Посмотрим…

      Народ уважительно закивал, и полемика сразу прекратилась. Видимо, драматург здесь был наподобие судьи – кого казнить, а кого… любить.

      Он говорил и смотрел на меня. Даже Светка заметила, хотя в этот момент была занята пропорциональным разливом спиртного.

      – А вы действительно драматург? – наивно спросила я, потому что в девятнадцать лет наивность воспринимается как невинность. Эротично и с умилением.

      – Да. Я написал шестнадцать пьес и пять киносценариев. А мы никогда раньше не встречались? Мне ваше лицо кажется…

      – …знакомо! – вклинилась Светка поддержать интригу. – Вполне возможно! Она училась в театральной школе. И снималась в кино, между прочим!

      Я скромно потупилась. Назвать съемками полуминутное появление на экране было самонадеянно. Так, мелькнула в военном фильме, спела две строчки «В лесу прифронтовом», а потом сама себя не узнала. Гримеры затянули косички до японских глаз. А все потому, что маленькие права голоса не имеют. Что хотят с ними, то и делают.

      Все это я рассказала драматургу как часть творческой биографии. Ту часть, которая была ему близка.

      Драматургу рассказ понравился мимикой, непосредственными жестами и милой драмой. Ох, скажите – косички туго затянули! Какой ужас, ха-ха. По его лицу читалось: «Сударыня! Какое вы еще дитя! А я, умудренный жизненным опытом мужчина, смогу открыть вам неведомые горизонты, объяснить непонятное, научить всему, что умею сам».

      – Может, прогуляемся по берегу? Подруга не будет против, если я вас ненадолго украду?

      Его умное, интеллигентное лицо, обрамленное кучерявой сединой, было вытянуто, как маска индейца племени майя. Добрые широкие губы, огромный длинный нос, грустные всепонимающие глазки и широкие черные брови от середины лба по нисходящей к вискам.

      Меня только немного смутило, что он говорит как в фильмах. В тех, где старый соблазняет молодую, а она типа ничего не понимает.

      Но прогуляться со знаменитым драматургом на лучшем курорте страны, вечерком, под ручку, в сопровождении романтических звездочек было так заманчиво!

      – Вы прекрасны, – наклонился он к моему ушку и щекотнул седыми кудряшками. – Где я был раньше? Где вы были раньше?!

      Я не знала, что отвечать. Ему действительно интересно, где я была раньше? Или вопрос риторический, как преамбула к поцелуям?

      Галечный пустынный пляж с шелестящим прибоем, бликами луны на темной воде, насыщенной белковыми афродизиаками.

      Драматург жадно вдыхал полезный йодированный воздух норовистыми ноздрями. Он заряжался мужской силой, укомплектовываясь окружающими дарами природы. Ветер молодцевато разгонял его седые стружки волос, море придавало уверенность в своих силах, камешки