Дочь небесного духа. Андрей Буторин

умоляющим: – Я и в самом деле прошу тебя, Надя! Не бери грех на душу, меня Ярчук правда обещал грохнуть, если я без тебя вернусь… И он это сделает, ты его знаешь. Поехали домой, а?.. Скажи своему… скажи Нанасу, пусть они с Гором уходят к своим дикарям, а ты, мол, к цивилизованной жизни привыкла и с ними не хочешь…

      – Это глупо! – фыркнула Надя. – Даже если бы я такое сказала, Нанас пошел бы со мной. Но говорить я ему это ни за что не стану. И сама ни за что и никогда его не брошу. А тебе, если ты так боишься Ярчука, еще раз повторю, хоть и обещала этого не делать: идем с нами! Это мое последнее слово, разговор окончен.

      – Ну что ж, – вновь стремительно побледнев, сухо бросил Селиванов. Теперь он не вызывал ни малейшей жалости, да и не пытался больше этого делать. – В таком случае, ты сама подписала приговор своему мужу.

      – Ты что несешь?.. – опять не сразу поняла смысл сказанного Надя. А когда до нее стало что-то доходить, не отреагировала немедленно, не сделала то, что единственное и нужно было делать в этом случае, а начала растерянно лепетать: – Ты хочешь… убить Нанаса? Но он ведь только что спас тебе жизнь!

      – Именно поэтому я и стал предлагать тебе другие пути! Умолял тебя, упрашивал!.. Ведь я делал это только для того, чтобы твой муженек остался жив! Ты думаешь, мне сейчас легко? Думаешь, мне хочется его убивать? Но ты сама толкаешь меня на это!

      В руке Селиванова непонятно откуда появился пистолет.

      – Последний раз… без дураков, последний!.. Иди и скажи ему, что ты уходишь со мной. Обзови его, наплети, что не любишь и никогда не любила, придумай что-нибудь, чтобы он плюнул на тебя и ушел!.. Если он дорог тебе, если хочешь, чтобы он остался жив, – сделай это. Ну!..

      Только теперь Надя решилась на то, что нужно было сделать полуминутой ранее – она потянулась к висевшему за спиной автомату. На что она рассчитывала сейчас – непонятно, вероятно, это было скорее инстинктивное, нежели обдуманное действие. И едва она раскрылась, Селиванов резко и сильно, без размаха, ткнул ее кончиками сжатых в «копье» пальцев в подреберье.

      Из легких девушки разом вышел весь воздух. Боль была такой адской, что рвущийся наружу вопль, казалось, должен был разодрать горло. Вот только никакого вопля не получилось – Надя попросту не могла сделать для этого вдох. В глазах заалели круги. Лишь уткнувшись лицом в мокрый мох, она поняла, что уже не стоит на ногах. Позже она удивлялась, как умудрилась не потерять сознание, – вероятно, лишь страх за жизнь любимого, страх еще более сильный, чем эта дикая боль, заставил ее разум не поддаться спасительному избавлению. И Надя, почти ничего не видя перед собой, кроме продолжающих вспыхивать и вращаться алых кругов, поползла вперед, цепляясь ногтями за камни. Она хотела закричать, предупредить Нанаса, но по-прежнему не могла набрать в горящие легкие воздух. А потому оставалось лишь одно – ползти. В надежде, что любимый увидит ее в таком состоянии и поймет, что ему тоже угрожает опасность, что среди них оказался предатель.

      – Нанас! Нанас! – сквозь звенящий шум – такой, будто в уши, закупорив их, набилось сонмище комаров, – услышала