Королевская гончая. Оливия Штерн

и что, в сущности, каждый выигрыш или проигрыш заставлял его сильно волноваться. Я заметил со своего места два-три злобных взгляда, которые он бросил исподлобья на молодого блондина. Я стал догадываться, что сцена, о которой я был предупрежден Холмсом, должна разыграться между этими двумя людьми.

      Ожидаемая сцена разыгралась очень скоро, но совершенно не в том виде, как я ее себе представлял, основываясь на моих наблюдениях. Сукно стола, с обозначенными на нем клетками, было переполнено самыми разнообразными ставками, когда после остановки шарика, крупье провозгласил, что выиграла красная, чет и первая половина, после чего стал перемещать деньги, придвигая золото лопаточкой к выигравшим ставкам. Обыкновенно игроки сами прекрасно следят за своими ставками, и не бывает никаких пререканий, но тут возникло недоразумение и притом одно из самых неприятных. К кучке денег, лежавшей на красной клетке, потянулись две руки мрачного итальянца и молодого блондина. Видя намерение соседа взять его деньги, молодой человек вежливо обратился к нему по-французски:

      – Виноват, синьор Пескаре, вы вероятно ошибаетесь. Это моя ставка.

      – Это вы ошибаетесь, граф Ротенфельд, – резко отвечал ему на французском языке итальянец – деньги эти мои и я их дарить никому не намерен. – С этими словами итальянец спокойно собрал золото со стола и положил его себе в карман.

      Молодой человек густо покраснел и приготовился ответить в свою очередь, но тут быстро вмешался в дело Холмс и не дал ему времени вымолвить, ни слова, сказал:

      – Граф, я виноват перед вами – это я взял вашу ставку. Вот она, получите ее, так как имеете полное право. Что же касается моей, то я охотно, дарю ее вместе с выигрышем на чай капитану Пескаре. Итальянец бешено сверкнул глазами с ругательством, бросился на Холмса.

      Но он не успел ступить и шагу, как сильная пощечина заставила его пошатнуться. Еще момент и его уже держали за руки служащие.

      «Казино» – крупье и официанты, одна из главных обязанностей которых и заключается в том, чтобы всеми силами предотвращать возможность крупных столкновений, компрометирующих репутацию игорного дома.

      Холмс хладнокровно вынул из кармана визитную карточку и протянул ее итальянцу. Тот, как бы несколько опомнился, принял карточку и в свою очередь вынул свою и передал ее Холмсу, затем, все еще бормоча себе под нос проклятия, быстро вышел из зала.

      Все это произошло в течение нескольких секунд и не произвело никакого впечатления на остальных игроков, по-видимому, заметили его только стоявшие рядом. Азарт от игры, очевидно, преобладал у этих любителей карточной игры над всеми другими ощущениями, и заставлял к ним относиться почти с полной индифферентностью к окружающему. Не прошло и двух минут, как всякое смятение, вызванное у нашего стола неприятным инцидентом, совершенно улеглось и игра продолжалась как будто бы ничего и не случилось.

      Холмс к этому времени,