Ангелоиды сумерек. Татьяна Мудрая

через кожу, были они полными фанатами мытья. В тот судьбоносный день Волкам пришлось заранее расчистить передо мной дорогу.

      И вот, наконец, всё совпало. После наступления темноты четверо моих добрых соседей собрались обсудить что-то своё в большой зале, я был чисто вымыт и пребывал в самом возвышенном настроении, Хельмут отчаянно скучал, и…

      – Давай рискнём, – сказал я, отодвинув от себя еле початую кружку с яблочным сидром. – Как здесь положено – я сам должен заявить или ты? Или третий кто-то?

      – Они уже узнали, – кивнул Хельм. – За секунду до того, как это дошло до твоих губ.

      – А когда можно?

      – Да хотя бы и сейчас. Завещание писать будешь?

      – Бессеребреник вроде, – я принял его слова за шутку.

      – Ну, вообще-то во время обряда не всегда память отшибает, – сказал он. – А саму жизнь – и того реже. Опять-таки барахлишка у тебя было немного, разве что квартира, и та по договору найма. Но ты не думай, Сумры вообще всю юридическую и прочую судейскую подноготную в машинку заправили. Для порядка.

      – Чтобы информация пережила своего владельца?

      – Да нет, скорее по принципу «кабы чего не вышло», – Хельм снова усмехнулся. – Зачем обижать тех, кто изволил выжить после процедуры?

      Он поднялся.

      – Ты как, пустой, Анди? – спросил он. – Я видел, сегодня ты даже ради показухи не пил, нюхал только.

      Потом он привёл меня к Волкам и коротко сказал:

      – Он дозрел. Мне вести или вы одни справитесь?

      – Ждём пятого или случаю оставим, как решите? – вместо ответа спросил всех Вольф Иоганн.

      – Случай пристойнее, – отозвался Гарри, и мы, включая Хельмута и отчего-то меня самого, согласно закивали.

      – Тогда идём как есть. Кнехта потом удалим.

      Я давно убедился, что архивом для лепестков информации служили все семь «магических» комнат, которые по сей причине и умели превращаться и подстраиваться под ситуацию, пряча свое содержимое. Поэтому немного удивился, когда меня препроводили в пыточную, что с того первого раза никак не изменилась.

      – Не тревожься о пустяках. Волчатки всё предусмотрели, – негромко предупредил Хельм. – Раздевайся и ложись на станок. Хм, плавки можешь и оставить, однако. Дамы.

      – Друг, я боюсь быть навязчивым, – проговорил я, карабкаясь на лежачую дыбу. – Не объяснишь? Как-то не так я всё представлял.

      – Уж это ясно, – сказал он, распяливая меня, как лягушку, меж двух пар браслетов, ручных и ножных, и вращая покрытые шпеньками валики вверху и внизу одра, отчего мои жилы слегка натянулись. Заодно он что-то такое сотворил с моими косами, поэтому я никак не мог повернуть голову. – Иоганн говорит, что люди весь свой мир истолковывают наперекосяк, а уж кому знать, как не ему.

      – Тошно вроде как.

      – Это для того, чтобы ты хоть немного отвлекся от предстоящего, – объяснил он. – И не потерял окончательной связи с этой вселенной.

      Ободряюще кивнул, подхватил мою одежку, дафлы удалой