Шурочка: Родовое проклятие. Ольга Гусева

разговаривали за калиткой.

      Семен отличался своеобразной красотой. В его внешности было сочетание мечтательной грусти и необузданной дерзости. Белокурые волосы прядями вились вокруг тонкой шеи. Черты лица были идеально правильны.

      Его одежда состояла из широких штанов и довольно тонкой, распахнутой рубашки, сквозь которую проглядывали белые, точеные плечи.

      Михаил был крупным парнем, двадцати двух летним красавцем. Он не был новичком в любви. Девушек притягивало к нему, точно магнитом. Влекомый вожделением, он время от времени сходился с ними, но скоро бросал их от пресыщения, а потом снова ощущал потребность общения с новой подругой. Природа одарила его крепким организмом, и он во все глаза смотрел на красивых женщин. Настя казалась ему необычной девушкой, и он, сам не зная, как и почему, сделался ее неразлучным спутником. Михаил знал в любви пока одно лишь наслаждение, а к Насте он чувствовал не только влечение, но и дружбу, и он не сумел дать этому чувству другого названия, как любовь.

      Увидев Настю, они оба замолчали. Семен поцеловал ей ручку, а Михаил обнял за плечи и крепко сжал.

      – Вот медведь, – сказала Настя.

      – Медведь? Раньше ты меня называла Горилой, – возмутился Михаил, – Горилла – нелестное сравнение.

      – А медведь – лестное?

      – Ну, пожалуй, это все-таки поласковей.

      Настя взяла обоих юношей под руки и легко примерилась к их шагу.

      – Ты, как всегда, собираешься дольше всех, – сказал Семен, – ребята уже давно на речке, наверное, заждались нас.

      – А кто будет? – спросила Настя.

      – Ну, мы, разумеется, Шурочка, конечно же, Любаша, Вера и Адик, – ответил он, пристально взглянув на нее, – или ты ждешь еще кого-то?

      – Нет. А разве Шурочка не позвала Костю?

      – Конечно, позвала, но ты же знаешь Костю. В последнее время он ни с кем не хочет общаться, замкнулся в себе и сидит дома, как бирюк. Попробуй, вытащи его.

      Проходя мимо Костиного дома, Настя заметила, что он, чуть приоткрыв дверь, смотрит в образовавшуюся щель. Увидев ребят, он плотно закрыл дверь.

      – Жаль парня, такой недуг терпит, – сказал Семен.

      У Кости с рождения одна нога была, точно мертвая, едва шевелилась. До поры до времени он не придавал этому значения. Он рос вместе с другими ребятами, и, когда они бегали на двух ногах, он крепко держался на трех, костыли ему не мешали. Но с годами Костя становился взрослее, и костыли стали ему мешать. Все ребята уже провожали девчонок, а он ходил один, поскрипывая двумя постылыми спутниками. Костя вырос красивым, крепким юношей, но стал задумчивым и грустным, и с каждым днем все сильней замыкался в себе, словно решил отгородиться от всего мира. Он давно уже любил Настю и, глядя на нее из окна своего дома, думал: «Какая же она красивая, я бы женился на ней, если бы не костыли. Но разве ей нужен калека?» Он думал о ней каждый день и мучился. Но в глубине души он верил, что, в конце концов, она поймет, что он тоже человек, ничему человеческому не чуждый, хотя все, кроме него, слишком легко об этом забывали. Увидев ее в обществе Семена и Михаила,