Московский апокалипсис. Николай Свечин

тоже уже почти обнаживший клинок, осёкся.

      – И с каких пор, – продолжила княгиня, – естественное для мужчины стремление защитить женщину стало преступлением? Я иначе думала о французской армии.

      Все кавалеристы разом, словно по команде, вернули сабли в ножны.

      – Клод, больше не груби этим людям! – хмуро приказал бригадир чернявому. – Мадам права: мы французы, то есть люди чести. Прошу прощения, дамы и господа, за поведение моих подчинённых. Больше это не повторится. Позвольте представиться: Мишель Обиньи, командир полувзвода 5-го конно-егерского полка. А это мои товарищи.

      Ахлестышев утёр пот со лба. Ещё бы секунда, и… Необходимо было срочно наладить правильный тон разговора с захватчиками. Благородство их вызывало сомнения. Откупиться! Вот что сейчас должно их по-настоящему задобрить.

      – Мсьё Обиньи! Мы, безусловно, признаём ваше право на трофеи. И сами добровольно и немедленно отдадим все ценности и покажем, что ещё есть в доме. Не утаим ничего.

      – Это было бы благоразумно с вашей стороны…

      – Взамен мы просим двух вещей. Первое: вашей защиты для этого дома и его обитателей. Если вы поселитесь здесь, все припасы будут к вашим услугам.

      – Хм. А второе?

      – Мы просим оставить в нашем распоряжении только две комнаты. Разумеется, вы их предварительно обыщите, чтобы убедиться, что мы ничего там не спрятали. И пусть в ту из комнат, где поместятся дамы, никто не входит.

      – Это разумные требования, – согласился бригадир. – Мы готовы их принять. Французы не звери… Но всё должно быть честно, без обмана. Что это, к примеру, вы прячете за поясом?

      Ахлестышев вынул пистолет.

      – Отдайте его мне. И пусть ваш верзила-приятель сделает то же самое.

      Беглые безропотно отдали оружие, и обстановка в комнате сразу же разрядилась.

      – У вашего приятеля не очень приветливое лицо, – усмехнулся Обиньи. – И на друга княгини он мало похож. Кто это? Что связывает его с вами, человеком очевидно образованным и приличным?

      – Он уголовный. Мы вместе сидели в тюрьме.

      – О-ля-ля! Значит, правду говорят, что Ростопчин велел выпустить из тюрем всех арестантов?

      – Нет. Выпущены лишь неисправные должники, мелкие воришки и ещё сумасшедшие. Самых серьёзных, что содержались в Бутырском замке, сейчас гонят колонной на Нижний Новгород. Мы с другом сбежали из неё. Но мы такие не одни. Судя по всему, вырвались ещё несколько десятков, и среди них есть опасные люди. Будьте с ними осторожнее.

      – Хорошо, мсьё…

      – Пётр Ахлестышев, к вашим услугам.

      – Извините, но такую фамилию мне не выговорить. И имя тоже трудновато… Мсьё Пьер, если не возражаете?

      – Не возражаю.

      – Так вот, мсьё Пьер. Вы без запинки предложили нам дом со всем его содержимым. Я правильно понимаю, что мы уже не найдём здесь ничего ценного?

      – Да, всё дорогостоящее мой муж уже вывез, – ответила за Ахлестышева Ольга. – Остались только те ценности, что на мне (она стала торопливо вынимать из ушей серьги и стаскивать