Врата Рассвета. Евгений Гаврилов

сдернули алое покрывало с клетки.

      Рино медленно открыл глаза. Раскрашенный прихотливыми узорами высокий потолок неторопливо вращается, затягивая в муторный бесконечный хоровод. К горлу подкатила тошнота. Он лежит на чем-то мягком, по телу постепенно разливается живительное тепло. Бессилие медленно разжимает когти.

      – Где я?

      – В моем поместье. Счастлив принимать Риноаро из высокой семьи шаккура Ясеневого владения.

      Не слишком-то радостно вновь слышать свое полное имя. Больше всего хочется пробормотать что-то невнятное, закрыть глаза и забыться тяжелым, беспробудным сном. Вот еще бы обстановка хоть немного располагала… Стиснув зубы, Рино ухитрился сесть – как оказалось, посреди огромной заправленной кровати, на которую его положили прямо в одежде и сапогах. Что ж, обнаружить себя в одном лишь исподнем был бы куда менее приятно.

      Вокруг – просторная комната, поражающая изысканной роскошью отделки. Алый нилантийский бархат, золото и мореный дуб. Неподалеку от кровати в глубоком кресле с удобством разместился Афрей собственной персоной.

      – Здравствуйте, юноша. Поверьте, я вовсе не хотел доставлять вам подобный дискомфорт. – На ссохшейся физиономии антийца заиграла любезная улыбка.

      – Но доставили же, – кисло возразил Рино. Главное – не сболтнуть лишнего. Антийский мерзавец выкрал его из-за происхождения. О том, что пленник стал свидетелем расправы с отрядом меченосцев, сановник деспотии не знает. Главное – не подарить ему это знание неосторожной обмолвкой. Еще бы красная муть перестала плыть перед глазами…

      Улыбка на лице Афрея стала чуть шире.

      – Я рад, что вы более не пытаетесь выдать себя за того, кем не являетесь. Это, несомненно, делает честь вашей рассудительности.

      Рино едва заметно поморщился. Нужно быть совсем уж идиотом, чтобы продолжать бесполезную комедию. Славословия Афрея его совершенно не тронули. Итак, он вляпался в прескверную историю.

      – Чего вы от меня хотите?

      – Ваш почтенный отец, юноша – большой мастер политической игры, но совершенно неверно расставляет приоритеты во взаимоотношениях с деспотом. – Афрей сокрушенно покачал головой, будто мудрый учитель, раздосадованный упрямством непослушного ученика.

      – Полагаете, заложник станет действенным рычагом? – Догадался Рино. В памяти всплыл образ отца. Мрачный массивный мужчина с выпирающей вперед челюстью и угрюмыми глазами. Властитель Ясеневого Замка славится суровостью, доходящей до откровенной жестокости. Насколько же наивно полагать, будто всемогущего тирана хоть сколько-то озаботит судьба младшего из сыновей, вульгарно удравшего из его владений!

      – Ну что вы, юноша! – Афрей рассмеялся мелким, дребезжащим смехом. – Я прекрасно осведомлен о скверном характере вашего родителя. Но, поверьте, Антия – совсем не та страна, где в ходу столь же суровые нравы. Нам претит бессмысленная грубость и жестокость.

      Рино