«Уцелевший» и другие повести. Павел Костиков

они с этой Сашей несколько раз, вслух, одновременно, совершенно неожиданно продолжали начатые друг другом фразы. От неожиданности даже переглядывались. «К тому же, не каждый может оценить шутку, что оксюморон⁴² – это когда мило картавят», – втайне самодовольно подумал Серафим.

      – Слышишь, Кость, как тебе эта Сашка – ну, одноклассница твоя? – прокрякал Серафим, слегка ошалевший от ударов веником.

      – Ганская⁴³ что ли? А, карьеристка… – выдохнул Кот, продолжая методичную экзекуцию. Серафим, будучи в чрезвычайно благостном расположении духа, хотел было что-то по этому поводу подумать, но поленился.

      «Сейчас придем, чайку заварим… – сказал Кот, выбивая последние штрихи на Серафимовой спине. – Там Митя Лизкин, вроде, каркаде привез. Ты любишь каркаде?» «Это с лепестками роз, что ли?» – спросил Серафим⁴⁴. «Да», – ответил Кот. «Я сейчас всех люблю», – сказал раскрасневшийся, вконец разомлевший Серафим.

      iii

      Я устал пить чай, я устал пить вино,

      Я забыл все слова, кроме слова «говно»…

      «Немое кино»

      В Ипатьевской слободе по улицам водят коня.

      На улицах пьяный бардак;

      На улицах полный привет.

      «Не пей вина, Гертруда»

      Автор опускает С.Я из-за девки

      Разгорался по небу приятно-марганцовочный закат, а С.Я. летел в поезде все дальше и дальше.

      Милая моему сердцу среднерусская полоса, как ты мне дорога! В твоих провалах между двумя безымянными станциями сколько скручено энергии! Люди здесь не видят модноты, а потому живут не прервав старое и не ведают, что творят новое…

      Хотя пусть лучше С.Я. расскажет, как он один в купе-то оказался.

      – А х… его знает… – отвечает. – От меня часто люди отсаживаются. Зато над душой никто стоять не будет⁴⁵.

      А ту-то, в соседнем кубрике, видал?

      Еще бы С.Я. ее не видал! Полулежит, пизденкой лицом к С.Я., книжку читает (С.Я. поглядел на нее, когда из тамбура курить ходил возвращался). «Уж, верно, не Джона Барта⁴⁶ ты читаешь!» – зло подумал тогда С.Я.

      Пизденка-то у нее больно хороша, думает С.Я. Выпуклились две половинки, натянули атласненькие беленькие шортики, а посерединке их шортики врезались. Вот бы рукой забраться под них, потрогать, есть ли под ними белые трусики…

      Еще бы нет, думает С.Я. Ведь с ней мамашка и папашка ее. Они не позволят.

      А если нет – погладить под ними крепкие бедра, приятную прохладную попу… Соски-то под белой маечкой как глядят… Груди у нее крепкие, как два яблока, упругие. Лежит, сука, скучает. Выебать б ее до полусмерти, тварь, чтоб орала…

      Так в чем дело, С.Я.? Сходи к ним, спроси соли или типа того. Скажи, какие вы все тут, бля, загорелые…

      – Ага, у нее вон папашка какой – поджарый, в шортах, со щетиной, весь спортивный такой. Он что, дурак что ли? Да и сама она, проститутка… Ей знаешь каких подавай? Чтоб задорого ее купили, чтоб перед подружками потом хвастаться…

      Придурок ты, С.Я.

      Серафим. Вечеринка

      Пух, Тёма и Сарыч решили сфотографироваться