Вейн. Марина Суржевская

верить в чудо. Лишь ради этого момента она поднималась затемно и ехала в храм даже по лютому морозу. А сегодня Вейн особенно верила, что небесные виры смотрят на нее и оберегают.

      – Очаровывает, правда? – шепнул Леран, и Вейн с улыбкой кивнула.

      Увы, дальше было уже не столь интересно. Знакомые наизусть храмовые гимны почитания вир, танец жриц, больше похожий на монотонные раскачивания из стороны в сторону, речь Верховной, которая здесь была на удивление моложавой, не то что в родном Таларе.

      Люси уже откровенно скучала и даже пару раз зевнула, не обращая внимания на гневные взгляды мистрис. Впрочем, их наставница была истовой виринией, и ее сейчас больше занимало происходящее в храме, чем поведение подопечных.

      Вейн незаметно погрозила сестре кулаком. Все-таки она была старшей, и на ее плечах лежала обязанность присматривать за избалованной сестрицей. Люси отмахнулась.

      – Каждый месяц одно и то же, – мрачно изрекла она. – Хоть бы гимн новый придумали, что ли.

      – Вот ты привереда, Люси, – с усмешкой отчитала ее Вейн. – Смотри, какие здесь витражи красивые, в Таларе таких нет.

      – Тоже мне достижение! – фыркнула сестра. – Зато наши жрицы лучше поют. А эти столько раз сфальшивили, что я со счета сбилась.

      На это возразить оказалось нечего, потому что в отличие от Люсинды, Вейн не обладала ни слухом, ни голосом и судить о чистоте исполнения не могла.

      – Привереда! – повторила она. – Ничего, скоро вернешься домой и будешь слушать правильный гимн.

      Люси дернула плечиком, нахмурилась, но вдруг оживилась.

      – Что это? – спросила она и тронула Лерана за руку.

      Он повернул голову и помрачнел. По проходу шли стражники, а между ними с трудом волочил ноги грязный, бородатый мужчина, закованный в кандалы. Люди брезгливо расступались, чтобы не коснуться идущих даже кончиком платья.

      – Суд Света, – хмуро сказал Леран. – Мы можем уйти, если не хотите смотреть.

      – Мы останемся! – торопливо сказала Люси.

      Вейн взглянула на нее с сомнением. Дома родители запрещали сестрам присутствовать на Суде Света, считая, что это зрелище не для юных лейн. Говорят, даже почтенные матроны теряли сознание на таких судах, что уж говорить о нежных девах! Поэтому отец строго-настрого запретил им смотреть, и даже если и случалось такое во время службы, сестер всегда отправляли домой или в экипаж, дожидаться там родителей. Люсинду такая несправедливость всегда злила. Вейн же было все равно, она и сама не стремилась присутствовать на Суде.

      Люси, зная отношение сестры, вцепилась ей в руку и посмотрела умоляюще. Сквозь тонкую дымку вуали голубые глаза сияли, словно горные озера.

      – Пожалуйста, Вейн, давай останемся? – взмолилась она. – Ты же знаешь, что дома папа мне не разрешает смотреть! А мне любопытно… Прошу тебя!

      Вейн задумалась. Сейчас, когда скорая разлука с сестрой неизбежна, разве могла она ей отказать? Тем более что и мистрис Алесс, кажется, не против.

      – Вы