Сердце морского короля. Дана Арнаутова

и больше не пытался превзойти старших братьев ни в чем, серьезнее игры в тосу. Поэтому мне милостиво позволили не охотиться в их компании. А когда стало известно, что к Маритэль посватался наследник Акаланте, я попросил отца отправить меня сюда. Посол при чужом дворе – хорошая должность для того, кому лучше держаться подальше от любящих родичей. Кто же знал, что у вас творится такое? Ну что, ваше величество, – вернулся он к прежнему насмешливому тону, – вы все еще хотите иметь братьев и сестер?

      – Сестра спасла вам жизнь, – парировал Алестар.

      – О да, которую хотел отнять брат. Вы всегда видите в других самое лучшее?

      Улыбка Эргиана показалась Джиад напряженной, но, пожалуй, не фальшивой. Принц позволил камешкам тосу просыпаться сквозь пальцы, не сводя с Алестара странно тоскливого взгляда, и это было так не похоже на вечно язвительного и уверенного в себе кариандца, что Джиад охватил холодный ужас. Бывают мгновения, которые решают судьбу на много лет вперед, если не навсегда. Те, что вскрывают душу до глубин более темных, чем подводная Бездна. И чудовища там таятся такие же страшные.

      Ей подумалось, что на месте старших братьев Эргиана она бы не так снисходительно отнеслась к успехам принца в игре. Риши, что здесь зовут тосу, – игра полководцев и жрецов, мудрецов и правителей. Тот, кто знает в ней толк, опасен остро отточенным умом не менее, чем клинком. Эргиан смотрел на Алестара, явно что-то решая, и было понятно, что все их встречи на Арене, в Совете и у вулканов – все они вели к этому мгновению, как долгий поединок ведет к единственному завершающему удару. Или к опущенному мечу, щадящему противника. И к тому, что начинается потом, – к последствиям этого выбора.

      – Я стараюсь, – тихо сказал Алестар, отвечая глубиннику таким же болезненно открытым взглядом. – Мой отец всю жизнь считал лучшим другом того, кто его убил. Наверное, я никогда не смогу об этом забыть. Но это не причина, чтобы отказываться от дружбы. Вы правы, Эргиан, брат может предать, как любой другой. Ему даже проще это сделать. И удар в спину от того, кому веришь, во сто крат больнее. Но если не верить никому, кто прикроет твою спину, когда это понадобится? Я очень плохой игрок в тосу, зато неплохо понимаю в гонках. Там всегда остается только один победитель. Случается, один наездник помогает другому против третьего, но лишь до тех пор, пока Арена не столкнет их между собой. И я не хочу жить, как в Гонках. Я знаю вкус победы, она того не стоит.

      – Вкус победы… – протянул Эргиан, словно смакуя каждое слово. – На что он похож? На власть? На счастье?

      – Он горький, – с застывшим, как камень, лицом еще тише сказал Алестар. – Сначала кажется, что ничего слаще ты не ведал, что ради этого можно отдать все, совершить что угодно… А потом понимаешь, что отдал как раз то, что имело настоящую цену. Я дюжину с лишним лет брал главные призы, думая, что это делает меня лучше остальных. Верил, что победить можно честно… А сегодня утром я убил своего врага, не прикоснувшись к нему ни пальцем, ни лоуром. Убил несколькими словами, натравив