Секундант одиннадцатого. Хаим Калин

кому-то в голову, но позволить себя иметь рядовому сочинителю автократический режим не может. Хотя бы исходя из соображений престижа.

      Нужно было что-то предпринять, причем любое решение казалось плохим или убыточным. Промолчать или пустить процесс на самотек – чревато, ведь слоны дико злопамятны. Но и сменить тональность – оборонительную на просительную – равно путешествию в Каноссу. Ладно, напишу. Предупреждал ведь, что возьму на себя инициативу…

      Письмо Алекса будто «Пегасу» на сей раз вышло коротким: «Повышенное внимание к моей персоне подточило у сторон чувство реализма, о чем я, собственно, писал. Расклад же таков, что вопрос компенсаций и зачетов вторичен, отложим до более внятных времен. Зато первостепенен эскиз сути взаимодействия. Не проделав этого, будем толочь воду в ступе еще долго. Тем самым, напрашиваются переговоры о предмете сотрудничества через компетентного переговорщика. В ближайшие сутки готов его принять».

      Озабоченность Алекса обрела скорое взаимопонимание. Ровно через сутки – сообщение от неизвестного адресата с пометкой «Смотри вложение». В нем билет на вечерний рейс в Берлин и оплаченная бронь гостиничного номера. Бенефициар: Алекс Куршин. При этом ни контактного номера, ни слова пояснений.

      Между тем каких-либо подвохов или ловушек в том отклике Алекс не нашел. Ибо расценил его как давно напрашивавшееся сближение ориентиров, оптимизацию начинания, проталкиваемого из Москвы. И стал собираться в дорогу, причем основательно, словно на сезонную вахту. До рейса – шесть часов.

      С трудом уговорил Виктора, сына, доставить его в аэропорт, не приоткрывая стержня проблемы. Тот долго упирался, не понимая, ради чего должен бросить работу, но, будто уловив неординарность момента, согласился. Однако, услышав, что до извоза должен подняться в квартиру, удивился.

      Большой чемодан в прихожей Виктора и вовсе изумил. Ведь в частых вылазках отца в Европу ручная кладь – логистическая норма. Тут же чемодан под завязку, не сдвинуть…

      – Ты снова вляпался, – сокрушалось чадо, – новая история? В загуле отметелил кого-то? За бугром думаешь отсидеться?

      – Не, не то… – возразил Алекс. – Другой масштаб.

      – Неужели нечто круче, чем твой летний фортель, когда в салоне твоего авто пустые бутылки и вусмерть пьяные собутыльники, а полотделения полиции рвет и мечет тебя развести? Дабы признался в нетрезвом вождении… Забыл их предупреждение? Держать ментов за лохов у твоего отца больше не выйдет… – воспроизводил очередную серию отцовской одиссеи сын. Порой казалось, еще до рождения Алекса запрограммированной.

      – Тормози, – оборвал повествовательный задор чада Алекс, похоже, передаваемый по наследству. – Хватить меня отчитывать, пользы от твоих протоколов – ноль. Соберись и выслушай. Касается, скорее, тебя, чем меня, – указал на лежащую перед ним папку глава семейства. –