Мир после меня. Элтэнно. Хранимая Звездой

общаться, – Грач кивнул на меня головой.

      Ранее мне казалось, что укол антибиотика больно. Нет. Настя теперь знает. Вот такие уколы это больно. Неизвестная жидкость холодом растекалась под моей кожей, наполняя неприятным ощущением с головы до кончиков пальцев ног. Но и это закончилось. А там Грач повёл меня куда-то. И, едва мы остались наедине, я вернулась к нашему разговору:

      – Мне нужно домой.

      – Я услышал тебя. И уже всё сказал, – недовольно буркнул он и куда как более тише попросил: – Не здесь. Коридоры прослушиваются.

      Глава 4

      Местом назначения стала небольшая комната, чем-то похожая на каюту без иллюминатора. Обстановка выглядела спартанской, хотя мебели было достаточно: односпальная кровать, стол, два стула, узкий шкаф, комод. Видимо, серые стены и пластик, из которого всё это изготовлено, создавали такое впечатление.

      – Я думаю, сегодня тебе будет лучше переночевать здесь. В моей конуре. Не думаю, что новобранцы хорошо тебя воспримут.

      – Так это твои апартаменты?

      – Да. И в них точно нет прослушки. Что ты ещё хочешь мне сказать?

      – Что мне и правда надо домой. Прямо сейчас.

      – Детка, – он улыбнулся мне, как непонятливому ребёнку, – прямо сейчас не выйдет.

      – А утром?

      – Утром тебе предстоит создать благоприятное впечатление у штатного психолога и пройти уйму тестов для определения навыков.

      – Но меня… меня же мама ждёт! Я вернусь сюда, если так надо, но сегодня вечером я должна, понимаешь, я должна приехать домой любой ценой!

      – Оу, вот ты о чём, – Грач добродушно рассмеялся. – Ты мне показалась чуточку старше. Ну-ка, сколько тебе лет?

      Он достал из-за пазухи знакомые листы и стал разворачивать.

      – Двадцать два. Двадцать три скоро будет, – сразу сказала я, и он прервался в своём занятии да посмотрел на меня с удивлением.

      – А я думал тебе двадцать семь или около того.

      – Это всё макияж, – пришлось сознаться мне.

      Да, кого-то косметика молодит, а меня наоборот. У меня лицо сразу начинает старше выглядеть… А, может, дело ещё и в глазах. Их взгляд давно перестал быть таким беззаботным, каким был до того, как я разменяла свой второй десяток.

      – Тогда зачем тебе эта краска?

      Сашке было тридцать. Я не хотела казаться ему малолеткой.

      – Не знаю. Так принято.

      – И чем ты по жизни занимаешься? Кроме ночных прогулок?

      – На учителя английского учусь. Я люблю детей, да и языки то немногое, что мне даётся.

      – Какой ещё знаешь?

      – Итальянский. У меня бабушка итальянка. Я за ней в детстве всё повторяла. Итальянский я даже знаю лучше английского, но у английского перспектив больше. Мне так кажется.

      – Ясно. Выходит, боишься, что мама ругать будет?

      – Да.

      – А то, что тебя в армию завербовали, да ещё и такую, тебе не страшно?

      – Почему же? Страшно. Но… не так.

      Грач заливисто рассмеялся, из последних остатков вежливости стараясь прикрыть ладонью рот, чтоб приглушить звук. Ему было так смешно,