Переводы. Стихи: Гёте, Сервантес, Твен, Кэрролл, Шекспир. Марк Твен

дать скопившейся тоске.

      Я устремил сокрытое желанье

      Чтобы воспеть безжалостность твою,

      Сосредоточив его в смертный ужас

      Напрасной и отвергнутой любви!

      Хочу я, чтоб разорванные звуки,

      С ошмётками растерзанной души

      Слились в неслыханные этим миром звуки

      – Послушай же меня со всем вниманьем

      Как из стеснённой трепетом груди,

      Из глубины её не песнь польётся,

      А бреда принудительного звук.

      Но для меня он выход и отрада,

      Тогда как просто скрежет для тебя!

      Рев дикий льва, иль волка завыванье

      Ужасный вопль или отвратный свист.

      Чешуйчатой змей шипящий шёпот

      Смертельный рёв погибшего быка

      Глухие всхипы из утроб чудовищ

      Унылый и глухой морской прибой,

      Высокой гулкий вой ветров над пущей,

      Когда они в волной затеяв спор,

      Несутся с визгом над пучиной моря

      Ужаснывй вопль сражённого быка,

      Иль льва неутолимое рычанье,

      Иль блеянье невиданных существ,

      Сипение глухое вурдалака

      И вслед за тем голубки бедной писк

      Всех адских банд ужасный гам и шум

      Смешаю я в один немолчный грохот,

      Чтоб боль моя свой голос обрела,

      И всё к тому, чтобы бесчеловечность

      Твоя свой зримый облик обрела,

      Там, где людская речь вотще бесплодна.

      Внимайте же, вибрируя от страха

      Живому слову с охладелых губ,

      Что льюся, нет, не так, как мерный Тахо,

      И не струятся средь густых олив,

      Как древний, примирённый миром Бетис,

      А бесятся свирепым ураганом,

      Над взморьями туманами клубясь,

      Покрыв клочками туч глухие скалы,

      Ущелья, где лежит ночной туман,

      Вздымая ядовитые порывы.

      Сгибая непрохожие леса,

      В преддверии пустынь Ливийских зноя,

      Где орды гадов, яд тая, кишат

      И пусть мой голос, разносимый эхом

      Разносит весть любви моей несчастной,

      Природе хладной правду рассказав,

      И мир узнал, какой свирепой казни

      Я без вины подвергнут был тобой,

      Чтобы в любых бесчеловечных тварях,

      Блеснуло чувство жалости ко мне.

      Презренье разрушает нас, в разлуке

      Содержится великая беда,

      Всё рушится под грузом подозрений,

      И ревность докучает и казнит,

      Взывая к абсолютному забвенью,

      Готовому надежду истребить.

      Все эти знаки – слуги мрачной смерти,

      Я путаясь, о как же мне сказать,

      И как спросить, зачем такое чудо,

      Что ныне жив я, смертью пощажён,

      Хотя избит презреньем и изведал

      Неправедные, злые подозренья,

      С любимою разлуку и позор,

      И между тем в забвении скитаясь

      что все чувства путаются,

      Испепелён любовным я огнём,

      И через муки проходя угрюмо,

      Надежду не могу свою предать,

      Хотя при этом ей боюсь поверить,

      Я