Дольке вита. Игорь Михайлович Михайлов

туристу не дают забыть на протяжении всей прогулки. Изо всех окон глядит, словно каждый домишко или скворечник претендует на звание родового гнезда великого художника, Рафаэль. Причем итальянцам явно здесь отказывает чувство меры. Ну, во-первых, размножен один и тот же образ художника, а именно – его автопортрет. Во-вторых, если сто тридцать первый автопортрет Рафаэля в книжном магазине вызывает у вас понимание и сочувствие, то в витрине магазина дамского белья вы его увидеть явно не рассчитывали. И совершенно напрасно. Меланхолический, не от мира сего облик в окружении комбинашек, стрингов, бюстгалтеров. Такая вот гордость по-итальянски. Человек, прославивший их город, все равно, что ангел, покровительствующий человеческим слабостям. Хотя своему величию и нынешнему облику Урбино обязан герцогу Федерико да Монтефельтро, неустрашимому кондотьеру, чей гордый профиль (в профиль – потому как он еще был и одноглазый) с переломленным носом на холсте ныне покоится в Уффици во Флоренции.

      В музее Рафаэля, увы, нет ни одной его картины. Не будучи еще известен, он уехал искать счастья во Флоренцию. Поэтому музей Рафаэля – весь остальной мир, кроме его родины, Урбино. А Урбино досталась только слава. Но и это немало!

      Таковы превратности судьбы. Об этом напоминают не только мостовые, с которых впору скатываться на санках, рискуя расквасить нос покруче, чем у герцога. Но и улица, получившая свое название в качестве последнего пути человека, чей земной предел достигнут – Via volta della morte. Арка смерти – узкий каменный мешок с крутым наклоном, который раньше вел в ораторию. Ее стены были разукрашены сценами из Страшного суда. Впрочем, арка – любимое место для туристических фотосессий. И то верно. Если спуститесь вниз обратно к автобусу, не свернув себе шею, то будет и вам что вспомнить!

      Каменные скрижали Асколи

      В одном из дальних кварталов, убежавших на край города, за витриной, похожей на увеличительную линзу старого экрана телевизора, аккуратная, словно фарфоровая куколка, бабушка в бледно-голубом платье вышивает крестом. Белые салфетки, как облака небесный свод, занавесили ее салон, и она не обращает ни на кого внимания, самозабвенно и неспешно предаваясь своему любимому делу, как и ее мать, и бабушка. Из года в год она плетет нити судьбы, и ничего не меняется в этом городе ста башен. Кроме времен года…

      Неизменному ходу вещей, видимо, потворствует и замок кондотьеров Малатеста, словно вытесанный из скалы, из цельного камня, травертино. Из травертино (беловато-пепельный, похожий на мел, но тверже) раньше строили замки и города, а теперь художник Джулиано Джулиани, живущий на горном плато Сан-Марко, парящем над городом, делает удивительно легкие и пластичные композиции. Его отец работал на каменоломне, а сын стал скульптором. История города слоеная, как пицца, началась с фундамента, а продолжилась в листах белой бумаги, страницах, каменных скрижалях, которые завещал